Мы разговаривали в пустынном дворике Музея искусств Лос-Анджелеса во время показа «Зильс-Марии» с ее представителями за одним соседним столиком и туфлями на шпильке и смартфоном – за другим. Она признается, что все актрисы ограничены во времени, которое проводят на каблуках – она же носит балетки.

Энн Томпсон: В Каннах ты представляла фильмы «На дороге» и «Зильс-Мария». Последний принес тебе победу на премии «Сезар»-2015. Каково это было? Не совсем то, чего ты ожидала?

Кристен Стюарт: Нет. Этим лягушатникам [смеется] не нравится воздавать почести тем, кто не является их соотечественником. Я была действительно удивлена. Даже Жюльет такая: «Эй, это действительно здорово, что тебя номинировали. Хотя, на самом деле, эта номинация – безумие». Если присмотритесь, то увидите, что она выглядит даже более удивленной. Когда назвали мое имя, она буквально закричала мне в ухо так громко, что я даже не поняла, что происходит. Я даже не услышала, что назвали мое имя. Я была такая: «Погодите, что?» А она: «Ты победила! Ты победила!» Она была так удивлена, что расценила мою реакцию как «Ух ты, должно быть, это действительно большое событие, раз Жюльет не может в это поверить.»

Ты это заслужила. Я люблю такие фильмы. Но я уважаю и твои прошлые работы. В них есть modus operandi [образ действия] – что-то, что бы ищешь – и это не комфорт.

Это всегда довольно сложно найти. ты можешь найти это даже в реплике… Я оказалась достаточно везучей, чтобы сыграть персонажи, обращающие на себя внимание как люди, которые рассказывают действительно уникальные истории. Я много читаю. Мне присылают много сценариев, очень поверхностных, о вещах, которые мы уже видели раньше, и, недавно, мне позвонили действительно неимоверно талантливые люди и предложили помочь им с созданием их фильма. Но такие вещи действительно обращают на себя внимание, и я достаточно удачлива, чтобы предложение пришлось мне по вкусу.

Другими словами, таких есть целая куча. Ты пробираешься сквозь нее, отсеивая всякий хлам, а то, что выбираешь, – вещи разумные. Что не так с большей частью сценариев, которые ты получаешь?

Вероятней всего, это довольно старые, скучные, ранее использованные идеи о том, какой могла бы быть женщина в массе историй. Я принимала участие в независимых, маленьких проектах, которым в последнее время не хватает интересных историй, чтобы рассказать о женщинах.

Ты выстроила несколько впечатляющих проектов. Я чувствую приходящую зрелость. Знаю, ты ценишь сумеречную франшизу и свободу, которую она тебе дала, под названием «Да пошли вы со своими деньгами». Итак, ты в состоянии сказать: «Я снимусь в фильме Келли Рейхардт». Можешь ли описать ощущение того, чему ты научилась, работая со всеми этими режиссерами в прошлом году?

В очень юном возрасте мне посчастливилось работать с людьми, которые поддерживают то, во что я верю, каждым существующим для меня катализатором. Все, что когда-либо пинало меня и проходило, «Вот что ты должна сделать для этого фильма». Это всегда было режиссер; это всегда был кто-то, кто рассказывал история, которая, подспудно, наполняет проект честью, которую просто невозможно отрицать или не уважать. Таким образом, ты просто отдаешь ему все, что у тебя есть.

«Комната страха» Дэвида Финчера имеет к этому отношение?

Абсолютно. Это был мой второй фильм, и с него все началось.

А «Затура: Космическое приключение» Джона Фавро? Ты снималась в обоих фильмах.

Ага. Это два действительно великих режиссера, с которыми я работала в действительно юном возрасте. Я все время была в образе и перенесла это в свое настоящее. Я имею в виду, что это имеет много общего с удачей, потому что так вышло, что я работала с этими людьми, которые невероятно влиятельны и в нужном направлении. Но, на этой стадии, я создаю имя и выявляю очень отчетливо, что вынесу из того, что делаю, и почему я это делаю. И так легко определить или отсеять людей, которые «за» или «против» этого.

Как насчет Оливье Ассайаса? Что принес он?

Он предоставил такую свободу действий, если быть честной. Было такое ощущение, что наибольшие шаги, которые он сделал, – это обсудил с нами работу над сценарием, а затем утвердил на роли. В конечном счете, он позволил нам жить с этим.

Каким был ежедневный процесс работы с Жюльет Бинош?

Любой вопрос был очень важен для продвижения вперед – любой вопрос, который нам совершенно необходимо было задать, оставался без ответа, и это неприятно – возможно, были дни, когда я шла домой с мыслями: «Понятия не имею. Я не уверена в этой сцене. Я не знаю, как отношусь к этому. Я не знаю, о чем это говорит». А сейчас я смотрю на это и думаю: «О, мой Бог. Мы абсолютный, властный, коварный, манипулирующий, умелый гений. Как ты втянул нас в это?» В то время я сомневалась, был ли он в курсе сложностей того, что написал, а теперь вижу, что должен был. По сей день я никогда не говорила с ним о том, «о чем» фильм.
Он снимал несколькими камерами?

Нет, только двумя. В основном были одна или две камеры. И он снимал много. Очень решительно. Честно.

Ты снялась в фильме французского режиссера, и это очень европейское кино. Это твой задел на будущее?

Да. Да, абсолютно.

Итак, Вуди Аллен: Это то, что ты хотела сделать уже очень давно? Какого персонажа ты играешь?

Да, почему бы и нет? Вообще, если честно, я не знаю, насколько я вправе говорить об этом. Они прислали мне сценарий, и кто-то находился рядом с моим домом. Когда я закончила читать, мне пришлось вернуться и отдать им текст. Я понятия не имела, как связана с ним сцена, которую я проходила на прослушивании. Я беседовала с ним всего раз.

Он также оставил тебя одну. Кейт Бланшетт была немного психованной в «Жасмине». Но для нее все обернулось удачно.

Видимо так. Очень по-французски. Так и есть, да. [Смеется.]

Ты завершила съемки в «Ультраамериканцах» (Lionsgate) режиссера Нимы Нуризаде со своим партнером по «Парку культуры и отдыха» Джесси Айзенбергом? (Весь актерский состав был потрясающим: Билл Хадер и Кристен Уиг, и Райан Рейнольдс.)

Это было Потрясающе. И закончилось. Это очень коммерческий проект, на самом деле, который отличается от моих последних работ. Очень забавный, что тоже отличает его от моих последних работ. Это ульта-сильная, очень открытая комедийная любовная история. Джесси – звезда фильма, и он настолько невероятен, что фильм не может быть никаким другим, кроме как фантастическим.

Работа с Келли Рейхардт: как это было? Она умная дамочка.

Ох, Боже. Она гений! Жаль, что у нас было так мало времени.

Она вынудила тебя выучить структурный анализ. Какую роль ты сыграла для нее.

Вот честно. Она очень решительный кинорежиссер. Не из разряда «пойми сам»; она знает, что ищет. Всегда. Я сыграла роль в фильме, который, прежде всего, об одержимых персонажах, которые думают, что они знают, кто они такие, и очень жаждут чего-то, чего не могут иметь.

Это так похоже на Келли Рейхардт.

Ага, верно? И я приехала в этот маленький бар в Монтане, где мы снимали, и там была толпа местных жителей, которые играли в бильярд, пока мы играли. Они такие: «О чем фильм? Что вы тут делаете? Мы знаем, что ты здесь, так что скажи нам, о чем фильм.» А я не могла объяснить им сюжет в двух словах. И это то, что нравится мне в этом фильме, что я в буквальном смысле говорю: «Ну…» и говорю только, что сказала. Это говорит красноречивей всяких слов о том, как она снимает фильмы.

А потом «Равные»?

Которых я только что посмотрела, это довольно неплохо. У Дрэйка [Доремуса] менталитет абсолютно европейский.

Ну, он за камерой с давних пор, верно?

Он в съемочном деле давно. Да если это прямо перед твоим лицом, камера все равно за спиной. Все остальное размыто, и ты весь вне зоны этого лица. Что я ищу в американских режиссерах, так это большее соблюдение стандартов Европы и Франции: люди, которые беззастенчиво делают вещи, полные риска и религиозной веры в то, что они должны делать, а не того, что сделает их богатыми и знаменитыми. Проще найти что-то там, потому что это более типично. Но здесь я ищу и нахожу те же самые вещи в американских режиссерах. Просто это более редкое явление.

Слушай, ты уже приходила к такому выводу в юном возрасте. Большинству людей требуется время. Мэттью Макконахи потребовалось много времени, чтобы достичь того, что уже есть у тебя. Хотя я думаю, что люди в этой отрасли начинают понимать, что модель в студии – это не то, чем ты хочешь заниматься.

Это просто не интересно. Просто так безопаснее. Беспроигрышная ставка, и разве это увлекательно, если ты знаешь, что выиграешь?

«Равные» снимались в Сингапуре. Почему именно там?

Действие происходит в неком альтернативном мире. Не обязательно будущем, но это очень сюрреалистично и научно-фантастично, а мир очень потусторонний. Так что снимать его было здорово.

Ты снималась в ряде экзотических мест. Когда ты на задании, то фактически получаешь шанс посмотреть мир?

Да. [Смеется.] Хотя иногда так не кажется, и особенно когда снимаешься в таких местах, где снимали мы. Когда есть публичность, все, что вижу, это стены номера в гостинице. Но съемки в таком месте действительно позволяют тебе выйти в свет и познакомиться с культурой. Это одна из причин, почему мне повезло. Я с юных лет я продолжительно время жила то в Портленде и Нью-Йорке, то в центре страны, то в глуши, то в Колумбусе (шт. Огайо). Это формирует тебя.

И какие же экзотические места повлияли на тебя больше всего?

[Смеется.] Мне нравится работать в Новом Орлеане. Мы снимали «Ультаамериканцев» и «На дороге», а еще фильм под названием «Желтый платочек счастья».

Фильм кинокомпании Sony режиссера Энга Ли «Долгая прогулка Билли Линна в перерыве футбольного матча» – военное разоблачение, основанное на реальной истории. Какую роль ты сыграла? Съемки будут проходить этим летом в Техасе?

Да, в Техасе. Я играю его сестру. Я выражаю мнение тех, кто не согласен с причинами идущей войны, а также тех, кто может быть тесно связан с теми, кто борется за то, что не стоит за их спинами. Я единственный человек в целом фильме, который задает очевидный вопрос.

А встреча с Энгом Ли, должно быть, была великолепной. Я много раз брала у него интервью, и он очень умный, особенный человек. Он не просто переходит от одного жанра к другому без особого изящества.

Я всего один раз общалась с ним по телефону. Он был очень, очень милым. Я знаю! Это безумие.

В «Зильс-Марии» ты сыграла персонаж – ассистентку звезды. В некотором роде, противоположность тому, кем ты являешься. Ты хорошо ее знаешь, потому что подобные женщины есть в твоей жизни. Это, должно быть, давало тебе некую степень удобства. В то же время, ты копалась очень интимно, очень педантично в некоем дуэте с этой великолепной актрисой. Должно быть, это было сложно.
Лично для меня самой легкой частью было только то, кто-то может позаботиться о женщине в ее положении. Я хотела бы быть лучше, чтобы вы могли нанять в качестве актрисы! Лично у меня есть такой опыт, и во мне есть что-то врожденное, защитная природа, потому что я знаю, каково быть в таком положении. Для меня это было забавно, потому что было весело использовать мундштук как… это не похоже на грандиозное заявление. В фильме это довольно очевидное замечание, которое мы снимаем о поверхностной специфике бизнеса, но первоначальная привлекательность была в способности работать на кого-то, кто находиться в положении, аналогичном моему. Об этом аспекте бизнеса также говорит то, что я знаю так много откровенного.

Для меня это звучало правдоподобно.

Хорошо. И, впоследствии, оглядываясь на фильм (я видела его в Каннах во второй раз) просто разговаривать о нем с журналистами и Оливье постфактум – это действительно перерастает в нечто, что должно стать более тяжелым. Сначала это показалось мне забавным. Это был личный взгляд на что-то, что было эзотерическим и интересным, потому что не так уж много людей думают про себя, что имеют право поступать, как им хочется. Но, в то же время, держась на расстоянии, я смотрю на это и думаю: «Ух ты. Это довольно тяжелое бремя». И это действительно говорит о том, как потребительски мы относимся к творческим натурам, и это действительно говорит о том, как мы боготворим и отбрасываем вещи.

Я обнаружила, что это очень трогательно, но отождествляла с персонажем Бинош. Я не думаю, что твой персонаж носит поверхностный характер. Я вижу ее коварной и хитрой, легко отождествляемой с тем персонажем, чьи реплики она читает. Для нее это было печально, так что ты делаешь два дела одновременно. И там была эротический заряд между персонажами.

Да. Они обе подсознательно манипулируют друг другом на протяжении всего фильма.

СПОЙЛЕРЫ!
Но Валентина любит Марию, верно? Она врубается в это, когда Мария достигает успеха. Она гордится ею.

Безусловно. Они обе так сильно любят друг друга. Одна очень важная вещь сделала для меня Валентину не такой типичной. Не кем-то, кто желает прислуживать другому, но кем-то, кто тебя интересует, кем-то, о ком ты скажешь: «Ладно, что поставило тебя в такое положение? Ты же не просто последовала чьему-то примеру, как делала всегда». Это явно кто-то, кто ратует за то, что она думает и во что верит, но она принимает эту роль, как ассистентка, и поэтому должна бессловесной.

Каким-то образом она живет за счет другой женщины, но затем, в этой вынужденной, интимной обстановке, ее личные потребности выходят на поверхность. Она нуждается в уважении.

Совершенно верно. Полагаю, что единственная причина, по которой она там, – это потому что если это уважение не взаимно, то тогда она должна быть в другом месте.

Она выходит из игры, и мне нравится, как Ассайас оставляет это. Это кажется загадочным, но она увольняется!

Она увольняется. С моей точки зрения, весь фильм она пытается набрать очки, объяснить ей, на словах, и Мария в один момент может считаться с ее мнениями и мыслями, а в другой все это исчезает. Все, что она оставляет с собой, действительно личное и узкий взгляд на вещи. К концу, Валентина такая «Я кричала на тебя весь фильм. Теперь я покажу тебе, что я имела в виду и собираюсь уйти. Вот что я имела в виду».

источник - kristen stewart today