Интервью Барри Кеогана с Робертом Паттинсоном для Wonderland.
Барри Кеоган поделился в своем аккаунте на ИГ фото с Робертом Паттинсоном и подписал его
«Так же, как Брандо и Дин »
БАРРИ КЕОГАН
На обложке нашего номера "Зима 2023" Кеоган беседует со своим легендарным коллегой, актером Робертом Паттинсоном, о совместной работе на экране, силе пластиковых ложек и избирательности.
Прохладный ноябрьский вечер, 6 часов вечера, и надвигается шторм "Киаран". В это время другой ирландский вихрь, голливудского типа, устраивается поудобнее в лондонском отеле Corinthia. Одетый в белую футболку и джинсы, он украшает себя единственным известным ему способом - безупречной нахально-счастливой ухмылкой и парой потрясающих аквамариновых глаз (восторженные аплодисменты в Интернете), которые словно переносят вас в другой мир. Именно в этот мир, достойный премии "Оскар", попадает актер Барри Кеоган, уроженец и воспитанник Дублина, каждый раз, когда он появляется в неописуемом виде на большом экране.
Теперь, снявшись в психологическом триллере Эмеральда Феннелла "Солтберн", Кеоган переносится в новое, вполне заслуженное пространство - в пространство главного героя. Причем, в очень своеобразное. Его незаурядная игра подтверждает его статус причудливого, чем крутого, актера главной роли и, надеюсь, принесет ему "Оскар". Не то чтобы калейдоскоп его выступлений в ролях второго плана не украшал шоу. Например, его трагическая, душераздирающая роль Доминика в фильме "Банши из Инишерина" принесла ему премию BAFTA - третью номинацию в его карьере. Прыжок на место Джокера - это сложный подвиг, но Кеогану удается придать ему свою изюминку вместе с Паттинсоном во франшизе "Бэтмен". В фильме "Дюнкерк" 2017 года он сыграл классическую роль Кристофера Нолана, а его роль друига, контролирующего сознание, в "Вечных" во вселенной Marvel сама по себе стала решающей в карьере. Да, он полностью овладел Барри в каждой роли, которая попадалась ему на пути. Конечно, большинство актеров способны сделать персонажа своим, это неотъемлемая часть работы. Но Кеоган не был выплюнут с голливудского конвейера. Ни одна театральная школа или класс актерского мастерства не могут похвастаться его загадочным присутствием. С каждым выступлением он как бы дает зрителю искаженное зазеркалье, через которое можно увидеть персонажа, которым он становится, под тем углом, который под силу различить только Кеогану.
Сегодня к нему присоединился один из самых ярких голливудских актеров Роберт Паттинсон, его друг и коллега по фильму "Бэтмен". Они сочетают в себе озорное мальчишеское обаяние, и в редкие паузы, когда они не заикаются и не заканчивают друг за другом фразы, Паттинсон и Кеоган отбрасывают свое благоговение друг перед другом и переходят к самому главному: В чем, собственно, заключается план Барри Кеогана? Мы предоставим им самим догонять вас.
Барри Кеоган: Спасибо за это, брат. Я никогда не занимался подобными вещами.
Роберт Паттинсон: Я тоже очень плохо в них разбираюсь. Я понял, что пять минут назад были вопросы на подсказку. Я пытался записать вопросы. Я такой: "Я не знаю, что спросить".
БК: Мы должны идти с теми вопросами, которые ты написал [смеется].
РП: Я сегодня смотрел на замети, и мой первый вопрос был: "Есть ли у тебя план?". Что это за вопрос?
БК: [смеется] Так как же мы начнем? Ты просто задаешь мне вопрос?
РП: Позвольте мне просто найти первый вопрос. Я помню, как давно делал подобныое интервью с [актером] Джейми Беллом. Я просто начал говорить: "Хорошо, я не хочу говорить о вашей работе. Я хочу говорить только о вашей личной жизни. Все, что я хочу знать, - это какие у тебя секреты? [Смеется] Прошлой ночью я просмотрел кучу твоих материалов и заметил, что мне очень нравится твой стиль. Мне просто интересно, делаешь ли ты это специально или осознанно. Это напомнило мне, когда смотришь на боксера и видишь постоянное движение. Это очень увлекательно, потому что, когда ты произносишь реплику, она контрастирует с движением, и это делает ее действительно непредсказуемой. Это просто естественное явление?
BK: Это СДВГ, Роб [смеется]. Думаю, это чертовщина, знаете, я тоже стараюсь замечать такие вещи и пытаюсь им противостоять. Это похоже на маленькие клещи, которые у нас есть, не так ли? Но некоторые из них работают для некоторых ролей, и они как бы добавляют слой к этой непредсказуемости. В "Банши из Инишерина" это работает, потому что в них действительно можно впасть. Это не совсем осознанно. Наверное, это энергия. Я знаю, что сказал это в шутку, но это также относится и к СДВГ. Я, блин, постоянно двигаюсь и все такое.
РП: Я всегда замечаю, что если ты снимаешь сцену и в конце понимаешь: "О, я остался неподвижным", и ты как бы окаменел, я вдруг становлюсь таким сознательным, и есть что-то интересное в том, чтобы постоянно двигаться. Я не замечал этого раньше, но потом подумал: "О, может быть, именно поэтому". В социальном плане, я думаю, это одна из тех вещей, которые мне больше всего в тебе нравятся.
БК: В социальном плане я тоже такой, на мероприятиях и все такое. Я очень неловок в общении. Я не могу смотреть на людей. Я начинаю чесать волосы, чувствую себя очень неловко и все такое. Но когда я играю, ты этого не чувствуешь, у тебя есть возможность быть глупым.
РП: Как ты думаешь, изменилось ли это с ростом твоей известности? Как ты думаешь, ты стал более или менее социально неловким?
БК: Больше социальной неловкости. Ты стал более социально неловким?
РП: О, да. Я уже почти не могу говорить по-английски.
BK: [Смеется] "Привет, меня зовут Роб".
РП: Я думаю, что многие люди, которые в молодости тянутся к актерству, - это люди, которым очень нравится нести чушь, а ты не стесняешься нести чушь перед кем угодно. Секунду, у меня срабатывает будильник.
*Роб бежит через дом, чтобы выключить сигнализацию*
БК: [Смеется] Это, наверное, уже мое лучшее интервью.
РП: Как только ты становишься известным, ты понимаешь: "О, все мои социальные способности были основаны на том, что я все время что-то выдумывал". А теперь за выдумки приходится отвечать.
БК: Знаешь, что это такое? Это получение комплиментов. Мне трудно получать комплименты. Это типа: "Молодец в этом фильме!". А потом на тебя просто смотрят, и ты такой: "Ладно, что мне теперь сказать?". Понимаешь, о чем я? Все это так, и это прекрасно, и все такое, но эти социальные условия не естественны. Ты не знаешь, что делать. Я обнаружил, что стал гораздо более социально неловким, и теперь я вроде как начинаю это осознавать, посещая мероприятия и выходя из них, понимаешь, о чем я?
РП: Я думал, что, сказав, что ты собираешься владеть собой, ты скажешь: "Я просто буду очень неловким человеком в социальном плане".
BK: Например, «Почему этот чувак смотрит на стену?» Почему у него прямое лицо?
РП: «Он чешет голову последние два часа» [смеется]. Я думаю, что это тоже работает в твою пользу. Если бы ты просто пришел на вечеринку и сидели там, просто уставившись в стену, люди бы сказали: «Барри такой напряженный. Это невероятно».
BK: «Какой артист. Он выкладывается на каждой роли». Итак, вернемся к моему плану. В чем заключается мой план?
РП: [Смеется] Потому что я посмотрел твое интервью. Я не знаю, как давно это было, но это было в Ирландии. Там говорили, что у тебя есть план, который ты, похоже, реализовал примерно за три месяца. Весь твой план из детства. У тебя до сих пор есть план?
БК: Да, конечно. План состоит в том, чтобы стать актером главной роли. Недавно у меня появился шанс сыграть главную роль в фильме и бросить вызов самому себе. У тебя это прекрасно получается, Роб. Я восхищаюсь тобой за это. Ты можешь это сделать. Я хотел понять, смогу ли я это сделать? Потому что я приходил в кино на роль второго плана, снимался в сценах, и мне это нравится. Это все, что требует роль. Но я хотел понять, смогу ли я вести фильм? Смогу ли я увлечь зрителей? Так что это был мой план. Теперь я думаю, смогу ли я продолжать в том же духе? Могу ли я продолжать играть ведущую роль? Но я хочу работать с хорошими режиссерами и хорошими проектами. У меня есть список режиссеров, которые склонны болтать на этих интервью, и, произнося их имена, я пытаюсь использовать закон притяжения [для того, чтобы это произошло]. Но я действительно не особо отмечал по этому поводу многих режиссеров. Знаешь, как Кристофер Нолан, Йоргос Лантимос и Хлоя Чжао. Итак, мне нужно составить новый список, чувак. Я действительно так делаю.
РП: Это одна из тех вещей, о которых я хотел спросить. Когда ты был моложе, что тебя привлекло в некоторых режиссерах? Например, Йоргос, что он сделал до "Убийства священного оленя"?
БК: "Лобстер" и...
РП: ...О да, конечно, "Лобстер".
БК: Это было что-то вроде Уэса Андерсона. Как и Йоргос, эти люди создают такие миры и вселенные, что ты как бы говоришь: «Я бы хотел оказаться в них на один день». Несмотря на то, что все происходило в отеле, ты веришь, что эта вселенная существует. Я просто хотел стать ее частью и сыграть персонажа в этом мире. И это то, что я изучал, я изучал "Лобстера" для "Убийства священного оленя". Я изучал, как говорить, и Йоргос никогда не говорил, что я должен говорить монотонно или в определенном ритме, но это было основано на его предыдущем фильме. Это то, что мне говорил Йоргос. И Крис Нолан, я имею в виду, что ты также работал с Крисом. Как это было для тебя? Что тебя привлекло? Просто Крис Нолан [смеется].
РП: Мне понравилось. Мне нравился весь процесс работы с ним, мне нравилась секретность проектов. Мне нравилось ходить к нему домой, чтобы читать.
БК: Тебя привели в комнату [в его доме], чтобы прочитать сценарий?
РП: Это потрясающе, и вряд ли кому-то удается увидеть весь сценарий. Такое ощущение, что я причастен к чему-то важному.
БК: У него есть маленький экранчик Nintendo, на который он смотрит как на монитор, и это что-то вроде «вау, обо всем судят по нему». Понимаешь, о чем я?
РП: Он тоже то входит, то выходит из приемной. Помню, когда он снимал, как вертолеты взрываются, этого даже не видно [имитирует взгляд на крошечный экран].
БК: Отражение на нем тоже очень плохое. Но нет, это свидетельство того, что он знает, чего хочет. Но да, я имею в виду, что это было своего рода притяжением для меня, для Йоргоса, да и для Криса Нолана тоже. Они просто создают такие вселенные, в которых хочется быть частью.
РП: Играя главную роль, а не роль второго плана, ты чувствуешь себя по-другому?
БК: Да. Для меня это тоже было впервые. Я не могу назвать проект [из-за забастовки SAG-AFTRA], но это выносливость. У меня родился ребенок, понимаешь, во время этого. Лично у меня ребенка не было, конечно [смеется], но я хотел присматривать за своим малышом. Так что для съемок требовалась выносливость, и это дало мне возможность почувствовать и оценить всех остальных участников съемок, потому что ты приходишь и делаешь свою часть работы, когда ты в роли второго плана. Но режиссер здесь круглосуточно, первый помощник режиссера здесь круглосуточно. Исполнитель главной роли, которого ты поддерживаешь, находится здесь круглосуточно. [Итак, игра главной роли] дала мне более широкую картину. [Для этого фильма] я разделил своего персонажа на пять частей: персонаж один, два, три, четыре и пять. Первый - это начало фильма. Второй - половина начала и до середины. Тетий - середина. Таким образом, я задавал себе дугу. Я играл практически пять разных персонажей.
РП: Это интересно.
БК: Да, я хотел, чтобы все эти персонажи, один и тот же персонаж, были разными, чтобы была постоянная радуга.
РП: Ты сам это придумал? Ты ходил в актерские школы или еще куда-нибудь?
БК: Никакой актерской школы. Не посещал RADA (РАДА - Королевская академия драматического искусства, прим.пер). Ничего. Я ничем этим не занимался. Я не против этого или чего-то подобного. Опять же, они хороши для того, для чего они хороши, но я не хочу, чтобы меня обучали или приручали - приручать - это очень сильное слово, - но я хочу, чтобы у меня была эта аутентичность и чтобы она сохранялась. Мне кажется, что с каждым выступлением ты теряешь это, становишься немного обученным внутри себя и немного структурированным. Я хочу сохранить ту свободу и подвижность, то что вы не тренируете, ту неортодоксальность. У неактеров ведь тоже так бывает? У них это бывает в первых нескольких проектах, а потом они понимают, что они актеры, и начинают играть и учить свои реплики - хотя ты должен учить свои реплики.
РП: Ты начинаешь учить свои реплики и все такое - вот тут-то все и пошло кувырком [смеется]. Ты нервничаешь?
БК: Да, конечно. Да, но, опять же, я хочу сказать, что это звучит пошловато, но когда ты играешь персонажа, ты не можешь нервничать, потому что технически ты играешь кого-то другого и все такое. Но я помню, как мы играли нашу сцену, и я нервничал из-за этого, чувак. Когда снимаешься сам с собой, становится намного легче, все зависит от того, с кем ты работаешь. Я, конечно, фанат, и меня это, конечно, задевает, но все это уходит, когда ты вникаешь в суть того, что ты пытаешься сделать. Ты не нервничаешь?
РП: Да, но это странно. Я почти больше нервничаю, когда не нервничаю. Поэтому всякий раз, когда я приступаю к новой работе... То есть не очень помогает то, что я сейчас почти ничем не занимаюсь, потому что мне хотелось бы заниматься чем-то еще.
БК: [показывает пальцем] Надеюсь, ты сейчас не работаешь.
РП: [Смеется] Я просто чувствую, что сейчас я снова вернулся к началу. Я знаю, что в следующий раз, когда я буду что-то делать, я скажу: «Я не могу вспомнить, как это делать». Приятно каждый раз входить в это как любитель и думать: «Это огромная гора, на которую нужно подняться». Это как снова быть полным профаном.
BK: Как будто исчезла та структура, да? Эта знакомость? Мне кажется, что быть знакомым с этими вещами опасно, потому что ты теряешь спонтанность. Ты теряешь много инстинктивного, что мы любим, и режиссеры любят, очевидно.
РП: Приятная вещь в этой работе, в общем, заключается в том, что если что-то сработало в предыдущем фильме, и ты говоришь: «О, все сказали, что это было хорошо», и ты инстинктивно думаешь: ну, всем это понравилось - я хочу сделать это снова. А потом, в следующий раз, все говорят, что это дерьмо, и ты такой: «Какого хрена?»
БК: Я прекрасно понимаю, о чем ты.
РП: Ты вынужден заново изобретать. Я также заметил, посмотрев вчера вечером твой материал,
что ты очень хорошо расставляешь акценты. Ты работаешь с тренерами по акценту?
БК: Спасибо, друг. Да, работаю. Ты когда-нибудь видел, когда ты выходишь на улицу и люди говорят: «О, ты актер, сделай американский акцент». А я такой: «Да пошел ты!». Я не могу сделать американский акцент или английский акцент по команде. У меня уходит много времени, потому что я тоже очень нервничаю, чтобы перейти к акценту. Но я много работаю с тренером по акценту и постоянно использую пластиковую ложку, потому что она заставляет работать челюстные мышцы. Будучи уроженцем Дублина, ты склонен иногда не заканчивать свои предложения и не выговаривать слова. Я не говорю за всех дублинцев, но ты понимаешь, о чем я? Когда у тебя появляется акцент, я хочу уметь произносить все, а потом я могу его убрать.
РП: То есть ты тренируешься с ложкой во рту?
БК: Пластиковая ложка, да. У меня всегда открывается рот [смеется].
РП: Это потрясающе. Это такая хорошая идея. Я никогда не слышала об этом раньше.
BK: Я считаю, что если что-то положить в рот, то приходится прилагать дополнительные усилия, потому что мы расслабляемся здесь [показывает на щеки] и начинаем бормотать и все такое. Так что с акцентом, я думаю, нужно очень постараться.
РП: Мне нужно это делать, просто в реальности. Очень часто, особенно если я выхожу на улицу ночью, я как будто говорю на другом языке. Я просто становлюсь все хуже и хуже с каждым годом. Я не могу пошевелить языком [смеется]. Когда ты был ребенком, думал ли ты о том, что станешь актером? Хотел ли ты стать актером, когда был ребенком? Или в каком возрасте ты был, когда захотел стать актером?
БК: Я не думал, чувак. Я хотел быть боксером. Я хотел быть футболистом - я хотел быть всеми этими чертовыми штуками. Потом я начал заниматься актерским мастерством в школе, чтобы отвлечься от уроков. Была постановка "Оливера Твиста", и я помню, как увидел ее - на сцене было около 600 человек, и меня просто потянуло к ней, я захотел принять в ней участие. Так я стал участвовать в школьных спектаклях. Мы играли в школьных спектаклях на Рождество, там было много людей, и ты смеешься, а я подумал: «Черт возьми, это безумие, это великолепное чувство - ты никого не видишь и сам становишься кем-то другим». Кроме того, у тебя есть свободное от занятий время и все такое. Потом у меня это отняли, потому что я плохо себя вел и все такое. Я не знал, что делать. Я думал, что моя актерская карьера закончена. Потом я увидел объявление в витрине магазина возле боксерского клуба и просто пошел на это. Меня просто привлекло это занятие - притворяться кем-то другим, и это было здорово. Тогда, очевидно, льготы были потрясающими и веселыми. Но собирался ли ты стать актером?
РП: Нет, вовсе нет. Это что-то похожее. Я даже в школе этим не занимался. А как ты себя вел? Как тебя выгнали из театра?
БК: Мне нравилось вести себя плохо. Я был клоуном в классе, в основном. Я делал акценты, подражал людям, подражал учителям. Они говорили: «Не делай этого, Барри!». А я им: «Не делай этого, Барри!». Все просто смеялись над этим. Я не был плохим ребенком. Я просто не концентрировался на предмете. Я делал рогатки из своих карандашей и думал, что я Барт Симпсон и все такое. Сумасшедший, чувак.
РП: Когда ты говоришь о том, что тебя поражают люди, одним из моих любимых впечатлений от общения с тобой было то, когда мы были на той вечеринке и ты подумал, что тот парень - актер Джош Бролин. Это было лучшее, что я когда-либо видел. Ты буквально сказал: «Да ладно, чувак. Я тоже актер. Не будь таким!» А он такой: «Я не Джош Бролин».
БК. [Смеется] А я ему: «Ты и есть Джош Бролин». Это было безумием, но я был уверен, что этот парень - Джош Бролин. Он просто появился и сказал: «Вот выпивка для всех».
РП: Он был поставщиком провизии или что-то в этом роде.
BK: Я сказал: «Роб, познакомься с Джошем Бролином».
РП: [Смеется] Я подумал, что это не он. Но странно ли это, когда ты размышляешь о том, как ты осуществил свою детскую мечту?
БК: Да, конечно. Я бы не сказал, что это странно. Опять же, возвращаясь к нам с тобой, Роб, конечно, мы не можем об этом упоминать, но играть с тобой было для меня сюрреалистичным моментом. Это было просто потрясающе. Я такой: «Вау», это было мечтой детства.
РП: Забавно, когда вдруг возникает небольшая вспышка, когда ты на самом деле находишься в фильме и делаешь что-то. Это как... Я помню, это так... Ты совсем не думаешь о макро-идее.
БК: Там так много всего, о чем нужно думать. Это было больше, когда мы оставались одни. Я просто смотрел на тебя, а ты такой [встает и имитирует Роба в костюме Бэтмена].
РП: Я помню, как мне пришлось снять маску COVID, но пришлось завязать ее вокруг ушей.
BK: Я говорил что-то, что ты не услышал, а ты [имитирует Роба, оборачиваясь] «А?». Это были такие моменты, когда люди выходили со съемочной площадки, и ты просто смотрел. Это всегда происходит, когда никого нет в поле зрения, камеры и все такое. У меня было несколько таких моментов.
РП: Это забавно. Я тут на днях подумал, что иногда, когда просто живешь в Лос-Анджелесе, я буквально думаю: «Как это случилось?»
БК: Я знаю. Ты видишь знак Голливуда. В этом и особенность Лос-Анджелеса: я хочу снова восстановить эти отношения, используя романтику, которую я испытываю по отношению к Лос-Анджелесу, потому что я как бы потерял ее. Но я хочу вернуться туда и воссоединиться с ним в этом смысле - чтобы он напоминал тебе о Поле Ньюмане и о том воздушном настроении, которое в нем есть.
РП: Это забавно. Я подумал, что мне становится грустно, когда видишь, как молодые люди приезжают в Лос-Анджелес, а они так хорошо знакомы со всеми его аспектами благодаря социальным сетям. Когда я впервые побывал там в 2004 году или около того, это было так странно - приехать из Англии и просто поверить, что это существует.
BK: Сейчас ты как будто приходишь в Sweet Greens и делаешь заказ через приложение.
РП: Да, именно так.
BK: Эта романтика для меня исчезла.
РП: Я все еще понимаю это. Но забавно, я помню, что раньше в Лос-Анджелесе была - и мне это очень нравилось - некая связь поколений в том, как люди общались, что очень отличалось от других городов. Все старые актеры общались с молодыми людьми. Было так много общения. Люди ходили на одни и те же вечеринки. Иногда это происходит и сейчас. Это как бы... Это немного другое ощущение. Я помню, как впервые побывал в Chateau Marmont, и это было похоже на...
БК: Это такая старая школа. Это безумие. Киану Ривз просто сидит там сзади и завтракает. Ржавые крыши и все такое. Для меня это мелочи. Но сейчас все это очень продумано и специально сделано.
РП: [Смеется] Это как фальшивая ржавчина.
БК: Да, это фальшивая ржавчина. Ты ее оттираешь. И думаешь: «Что это за дерьмо?»
РП: Есть ли режиссеры, с которыми тебе интересно работать? Кто в списке?
БК: Мне приходится работать с потрясающими режиссерами. Я знаю, что ты работал с Сэфди. Мне бы хотелось поработать с братьями Сэфди и Барри Дженкинсом. Их довольно много. Линн Рэмси, я тоже ее очень люблю. Но мне бы хотелось поработать с Сэфди, чувак. Мне чертовски понравился Good Time. Это было нереально, чувак. От тебя просто электризуюсь, так классно. Крис Нолан, я не против снова поработать с режиссерами, если ты примешь меня, потому что в первый раз… Я знаю, что ценю это, но на этот раз, думаю, я был бы еще более признателен.
РП: Сколько тебе было лет, когда ты снимался в Дюнкерке [с Кристофером Ноланом]?
БК: Думаю, мне было лет 16 или 17. Я был молод, чувак. Я помню…
РП: [смеется] Нет, это не так. Сколько тебе сейчас лет? О чем ты говоришь?
БК: [Смеется] Это я играю для журнала. Мне было 28. Нет, мне был 21.
РП: Мы прошли с 16 до 21 как прыжком. На самом деле я был очень удивлен. Тебе 31, да? Я всегда думал, что тебе около 25.
БК: Да. Скажем так, мне 25.
РП: Я смотрю на многих других людей. Я думаю, так много людей, должно быть, лгут о своем возрасте, потому что я, кажется, старею намного быстрее, чем все остальные.
БК: Нет, ты хорошо стареешь, чувак.
РП: Нет, но мой настоящий возраст. Я стар.
БК: Ты не старый. Что ты? 41, 42?
РП: Нет, мне 37.
БК:Тебе 37. Подожди, это уже старость [смеется].
РП: У меня все еще менталитет 20-летнего парня. Я просто перестал умственно развиваться
нарочно. Чье мнение о твоих ролях для тебя важно, если оно вообще имеет значение?
БК: Знаешь, я разговаривал с кем-то об этом, я никогда не хочу делать что-то, если чувствую, что должен объяснять, что я сделал. Я хочу сделать это до такой степени, что, нравится вам это или нет, я не хочу ходить на шоу и говорить вам, что или как чувствовать по отношению к этому, или что это правильно. Я просто хочу, чтобы кто-то почувствовал. Я хочу, чтобы кто-то испытал это, пообщался, задал вопросы, ушел из кинотеатра и не знал, что он почти видел, и, вероятно, ему придется посмотреть это снова. Но мнения людей, это всего лишь мнения. Мне нравится, когда кто-то может по-настоящему проанализировать это и рассказать мне о похожем опыте, который у него был – такие мнения важны для меня. Или кто-то может сказать: «Знаете, после этого фильма мне действительно стало нехорошо». Так что, как ни странно, мне нравятся подобные вещи.
РП: Был ли у тебя когда-нибудь опыт, когда ты чувствовал себя плохо после работы?
БК: Нет, просто устал. Я всегда чувствую, что могу дать больше. Могу поспорить, что ты тоже можешь. Но опять же, я тоже стараюсь немного сдерживать это, потому что хочу сохранить немного для других вещей. Мне кажется, что на каждой работе мы немного выгораем. Мы как бы соскребаем себя или откалываем себя и как бы немного себя продаем. Это вопрос, который я задаю все время: «Почему?» Очевидно, мы делаем это ради фильма и для этой цели, но я такой: действительно ли я продаюсь? Если ты понимаешь, о чем я? Я становлюсь таким уязвимый и эмоционально открытым перед людьми, понимаешь, ради чего? Черт, это зашло глубоко.
РП: [Смеется] У тебя все еще есть ощущение, что, когда фильм готов, ты связан с ним? Раньше мне было очень трудно следить за собой. Теперь, когда все закончено, я чувствую себя совершенно оторванным. Я имею в виду, не отключение в плохом смысле, но это вроде как если бы...
БК: Да, только что высушенный. Я стараюсь дать то, что дал в первый день, в последний день. Я всегда стараюсь помнить об этом, и именно поэтому, впервые играя главную роль, я собирался отдать ту же самую энергию, которую отдал в первый день, в последний день. Просто выкладывайся на полную, потому что иногда ты знаешь, что приближается конец, и ты можешь быть наполовину внутри, наполовину снаружи. Но эта сцена может оказаться в середине фильма. Итак, ты должен… вот я говорю тебе: «Ты должен…» [смеется]. Но нет, когда я закончу, я закончу. Я ненавижу ADR (автоматическую замену диалогов), ненавижу всю эту ерунду.
РП: Ты ненавидишь ADR? Я отчасти люблю ADR.
БК: я чертовски ненавижу это.
РП: Раньше я этого не очень понимал. Но ты можешь так много изменить.
БК: Одной строчкой можно изменить весь фильм.
РП: Да, и это интересно, потому что это как маленькая головоломка. Если меняешь одну строчку, смотришь на форму своего рта и думаешь: «Как я могу произнести это по-другому, чтобы изменить весь сюжет фильма?»
БК: Ищешь возможность изменить сюжеты одной репликой. Мне это нравится, Роб.
РП: А потом просто попробуй сделать это под носом у режиссёра. Что я хотел сказать…
БК: «Какой у тебя план?» [Смеется]
РП: [Смеется] Когда я вчера смотрел твой материал, не знаю, полностью ли я проецирую их на тебя, но когда ты работаешь, кажется, что тебе это нравится. Я знаю, что некоторым актерам это действительно нравится, но на экране это не выглядит приятным. Но по какой-то причине кажется, что тебе это нравится. И я думаю, что это очень… Я думаю, это одна из самых захватывающих частей того, как ты снимаешься в фильме.
БК: Да, я понимаю, о чем ты говоришь. Я буду звучать как полный придурок, когда скажу это, но я думаю, что речь идет о присутствии. Когда мы присутствуем, мы, как правило, получаем от этого большое удовольствие. Это чувство, эта непредсказуемость, незнание того, что будет дальше – хотя мы как бы тайно знаем. Я думаю, это то, что ты видишь. Это звучит очень глупо. Ты видишь, что я присутствую, Роб. Это не я наслаждаюсь этим.
РП: А ты чувствуешь это? И когда ты начинаешь дубль, чувствуешь ли ты, что действительно знаешь, что из этого выйдет?
БК: Нет, чувак. Я люблю это. Мне нравится часть управления. Я подожду, пока буду готов произнести свою фразу, или подожду, пока придет время. Мы не знаем, что может произойти между съемками и монтажом. Допустим, все структурировано до съемок и после монтажа, только эта средняя часть как будто плывет. Это типа, эй. Вот что я чувствую, если это имеет смысл. Мне это чертовски нравится, чувак – это само по себе кайф.
РП: Это странно, я думаю, это единственный способ иметь какие-то технические способности, но при этом иметь возможность свободно с ними обращаться. Я имею в виду, что у некоторых людей это есть инстинктивно, но чем больше работы вы выполняете, тем больше вы думаете, что это самая полезная вещь, которой можно научиться. Когда режиссер спрашивает меня, можешь ли ты сделать что-то конкретное, все, что я умею делать, — это просто еще раз бросить кости. Просто сделай еще один дубль.
БК: Я ненавижу, когда они так делают. «Можете ли вы еще раз пощекотать себе шею?» Я даже не собирался этого делать. Вы заставляете меня стесняться, и я не собираюсь этого делать.
РП: «Я не собираюсь этого делать, но сделаю это с другим акцентом».
Б.К. [смеется] «Я собираюсь сделать шею с другим акцентом, хорошо?» Нам нужно отбивать определенные биты, и если что-то получается хорошо, сохраняйте это. Мне нравится каждый раз делать что-то новое. Я продолжаю ругаться на это. Мне жаль.
РП: Каким ты хочешь, чтобы тебя запомнили?
БК: Просто запомнили не меня, а почти фактически моих персонажей. Мне не хотелось бы, чтобы меня запомнили как «Барри как актера». Я хочу, чтобы кто-нибудь поставил передо мной имя моего персонажа, если это имеет смысл.
РП: Да, выполняя работу, где ты постоянно не знаешь, что будет дальше, например, закончится ли все это просто так, приятно, что это заряжает тебя энергией, но я буквально думаю, что чем дольше я остаюсь в этой отрасли, тем больше я думаю: «Теперь я действительно толкаю это. Я прямо на краю обрыва».
БК: Я не думаю, что это касается тебя. Я имею в виду, что ты очень избирателен в том, что делаешь. Это то, что ты имеешь в виду, когда толкаешь это?
РП: Да, никогда не знаешь наверняка. Я буквально видел, как это происходило со многими людьми. Внезапно вы просто больше не в фаворе. Я даже не думаю о том, чтобы меня запомнили. Я буквально думаю о том, чтобы меня вспомнили через шесть месяцев [смеется] – не говоря уже о том, что я умру. Я просто хочу, чтобы директора по кастингу помнили обо мне. Помнили, кто я!
БК: «Эй, эй. Это я!» В этом я отчасти с тобой согласен. Я бы не хотел работать просто ради работы. Я должен это сделать по определенной причине. Я не хочу когда-либо просто заполнять пробелы. Я даю взаймы себя, и мы отдаёмся этому целиком. Я думаю, что мы откалываем себя и показываем так много себя, что я хочу это сохранить. Я также хочу принять новые вызовы и сыграть разных персонажей, которых, как я думал, я не смогу сыграть. При этом, я думаю, нужно быть избирательным и не переусердствовать. Для меня это значит не торопиться. Я никогда не хочу торопиться. Даже если они меня не помнят, похоже, что ты будешь помнить меня. Ты будешь.
РП: Есть ли что-то, чем ты хотел бы поделиться, о чем ты не смог рассказать в предыдущих интервью? Или есть один вопрос, который ты всегда хотел бы, чтобы тебе задали?
БК: Какой у меня план? [Смеется] План состоит в том, чтобы оставаться загадочным. Не сознательно оставаясь загадочным, а просто касаясь того, что мы сказали, просто показывая себя; разные версии меня через разных персонажей. Но да, Роб, это было прекрасно. Увидимся на следующей неделе.
Информация и материалы использованные в статье,взяты из открытых источников в интернете. Если не указан конкретный источник,они принадлежат их авторам и правообладателям
Специально для http://vyruchajkomnata.ru/ , официальной группы Вконтакте Кристен Стюарт/Роберт Паттинсон.Vyruchajkomnata(подписываемся на группу) и Х @Vyruchajkomnata. Полное или частичное копирование информации разрешается после согласования с администрацией и с указанием активной ссылки на сайт.