Интервью и фотосессии Кристен Стюарт в Каннах

vogue

Tribune Dimanche специальный выпуск Каннского кинофестиваля от 18.05.2025

«Интуитивный, интенсивный и мощный фильм — образ реализатора. »

Оценка 4 из 5

 Журнал Daily Gala France Croisette, 17.05.2025

Harper’s Bazaar France, фотограф Saskia Lawaks

Vulture: Кристен Стюарт о том, почему хронология воды «похожа на женский оргазм» Она представляет в Каннах свой режиссерский дебют, который излучает «энергию большой груди».

Кристен Стюарт устроила то, что она описывает как «истерику гнева», чтобы сделать свой режиссерский дебют «Хронология воды». Она работала над ним восемь лет, отказываясь позволить ему умереть, даже когда она получала и теряла финансирование, актеров и руководителей отделов, угрожая больше не сниматься, пока не сможет закончить его. Она протащила его через финишную черту, как раз к  премьере на Каннском кинофестивале. После оваций стоя она сообщила зрителям, что закончила фильм «за пять минут до» показа.

Результатом стал гортанный вопль, грубый и поэтичный, и настоящая витрина для Имоджен Путс в роли Лидии Юкнавич, чьи мемуары с таким же названием Стюарт адаптировала для экрана. Хронология беспорядочна, структурно, визуально и внутренне, играет со временем, пространством и памятью и сочатся телесными жидкостями — слезами, слюной, потом, спермой, мочой, кровью, рвотой. Это фильм о боли и удовольствии, насилии и зависимости, любви и сексе, и о том, как женщины вынуждены отказываться от себя. Я встретилась со Стюарт, одетой в Chanel с новой копной розового цвета, пробивающейся через ее светлые волосы, на крыше с видом на Канны, чтобы поговорить о том, как ей было больно снимать фильм, о получении прав на песни Фионы Эппл, о создании собственного кинематографического языка, о «энергии больших сисек» Путс и о новых, вдохновленных Хронологией татуировках, которые она сделала как раз перед приездом во Францию.

Расскажи мне о розовых волосах.
Это кровавый мотив. Я хотела привнести немного фильма в свое тело.

Меня тронул фильм и, в частности, использование песни Фионы Эппл «For Her» в конце. Ты написала ей письмо?
О, да. Я написала ей письмо, и она ответила мне тем же.

Что ты сказала? Почему эта песня?
Где, чёрт возьми, мой телефон? Я перефразирую. Она занимает в моей жизни место, очень похожее на Лидию. Есть голоса, которые помогают тебе найти свой собственный. Это очень точное описание — твой вкус формируется теми, кто был до тебя. Твои импульсы либо поощряются, либо подавляются всем, что ты потребляешь. И я действительно впитала и переработала все эти альбомы. [Смеётся.] Этот конкретный альбом — чувствуется, что она записала его втайне. Он звучит как секрет. Она стучит по кастрюлям и сковородкам. Это какой-то выброс, как у Рихтера. И ещё что-то материнское. Ты просто думаешь: «Чёрт, огромное спасибо». Кажется, я сказала: «Что твоё — теперь моё». Типа: «Я знаю, что это твои песни, но они, чёрт возьми, мои. Они принадлежат мне, они принадлежат этому фильму, и можно ли это показать?» Я сказала: «Надеюсь, ты понимаешь, какое место ты занимаешь в женском коллективном бессознательном». Мне кажется, что я её знаю! Как будто мы подруги, хотя мы никогда не встречались. Думаю, я написала чертовски хорошее письмо. Я отчаянно хотела заполучить эти песни. И это не была лесть. Я была типа: «Чувак, я тебя боготворю».
Вам правда нужно встретиться. Так, вчера на премьере ты сказала, что работала над фильмом буквально до последней минуты перед показом. Это было слегка преувеличено?
Ничуть. Я даже ещё не закончила. Это так смешно. Люди думают, что мы что-то там подправляли. Нет, мы снимали фильм! Мы монтировали его девять месяцев. Я взяла один перерыв, чтобы сняться в фильме «Неправильные девчонки» с Алией Шавкат, который сняла Дилан [Майер].
Поздравляю, кстати. Это круто.
Да, это обалденно. Этот фильм — про итерации. Не про то, что произошло с этим человеком. И даже не совсем про Лидию Юкнавич, хотя она и была главным толчком — я, кстати, использовала слово «кикстартер» в письме к Фионе, очень в тему. Это про то, как то, что с нами происходит, живёт в наших телах, и как мы выкапываем, пересоздаём, переосмысливаем это, чтобы выжить. А ещё чтобы определить себя. Чтобы иметь хоть немного чёртовой воли в том, что касается наших желаний. Потому что то, чего мы хотим, вырывают из нас с раннего возраста. То, что происходит с девочками, — мы не делаем этот выбор. Жить в этом мире как женщина — это нарушение. Речь о переосмыслении. Особенно сейчас, когда реальность так сильно ломается при нашей нынешней администрации. Я такая: «Что реально? О, оно податливо? Окей, круто. Я возьму пример с этого большого гада и сделаю свою правду своей правдой».
Ты ломаешь реальность.
Да. Причина, по которой нам пришлось собирать кучу кусочков пазла, в том, что у фильма должна была быть целая жизнь, целая память. Я не хотела просто пересказывать книгу. Мне нужно было создавать очень точные образы, но они должны были быть мимолётными. Поэтому мы не могли быть такими точными в планировании. К тому же мой план полностью захватили. И мой корабль разбился. Мы плыли в лохмотьях по реке Маккензи, пытаясь собрать кусочки после действительно бурной съёмки.
Что случилось?
Боже мой, подруга. Это безумие. Нам понадобится куча времени, чтобы всё рассказать.
Какие основные моменты? Вы потеряли финансирование?
Десять раз. Актёры. Руководители отделов. Сумасшедшая, просто божественная погода. Я писала сценарий больше восьми лет.
И всё это время ты писала и переписывала?
Абсолютно. В какой-то момент я адаптировала каждую страницу книги. Нужно было прожить каждый её кусочек, чтобы дистиллировать. А потом ещё и изменить. Думаю, мои отпечатки есть на всём фильме, но я его не душу. Это фильм Имоджен. Мы сняли его до чёртиков, чтобы вернуться домой и интуитивно, опираясь на чувственную память, соединить вещи. Все эти вспышки в фильме, когда ты думаешь: «О, это похоже на то» — она делает выражение лица, которое напоминает другое выражение. В общем, мне нужно было дать фильму жизнь, чтобы потом разрезать его и сделать что-то, что больше похоже на путешествие под психоделиками, на возвращение тела через слова. А не: «Потом её отец над ней надругался. Потом наркотики над ней надругались. Потом мир над ней надругался». Нет, нет, нет. Это про то, что реально, что произошло. Мы все помним вещи по-разному. Взять эту силу в свои руки — это то, чему я научилась с возрастом. Это фильм о спасении через искусство, но ещё и о внутреннем голосе. О хитром внутреннем голосе и секретах, которые мы храним. К чёрту это.
Особенно сейчас. Страшно говорить об этом прямо сейчас, потому что наша страна разваливается. Если я ставлю мишень на свою киску, и кто-то хочет попытаться её схватить, пусть попробует, чёрт возьми.
Да, я чувствую, что ставлю мишень на свою спину, занимаясь такими вещами.
Расскажи про «энергию больших сисек» Имоджен, о которой ты вчера упомянула на своей речи. Что это для тебя значит?
Имоджен Путс! У неё не большие сиськи. Но я всё время думала, что большие. Мы обсуждали костюмы и как её состарить. Она играет от 17 до 40, и это работает. Это безумие. У неё просто столько чёртовой цельности. Мы говорили о костюмах и всяком, и я такая: «Надо быть осторожными с купальником, у неё же…» А мне говорят: «Кристен, у вас с ней одинаковый размер бюстгальтера». И я такая: «Чтооо?!» [Смеётся.] Но она кажется… она такая шикарная, открытая, сочная, живая млекопитающая. Она такая млекопитающая. Лесное животное и косатка одновременно. Так что я думала, у неё должны быть большие сиськи. Мой мозг, типа, нарисовал ей сиськи побольше, чем у неё есть.
Ты ей это сказала на съёмках?
Когда мы обсуждали костюмы, я такая: «Я думала, у тебя большие сиськи, подруга!» А она такая: [имитирует британский акцент] «Нет!» И это был весь разговор. Но теперь, оглядываясь назад, я думаю, это так смешно.
Ты сказала на фестивале, что это была «самая большая рана» в твоей карьере. Почему?
Это так чертовски больно. Потому что это было почти невозможно. Именно моя неопытность позволила мне дотащить это до финиша. Количество выбывших, божественных случайностей — фильм был терроризирован. Его реально третировали, как женщину. Я каждый день думала, что фильм умирает. Это был интересный урок для эго, потому что я была уверена, что всё испортила, что, конечно, мы можем что-то слепить и показать людям. Но это было просто моё стремление приспособиться к новизне, что очень сложно, когда ты планировала что-то восемь лет. А когда я выбралась из обломков в безопасную гавань монтажа, я начала открывать подарки, о которых даже не подозревала. Я посеяла все эти семена в людях, и они расцвели, как мать их за ногу. Я вернулась домой и подумала: «У меня слишком много материала! Я не знаю, где вырезать!»
А потом, в конце, монтаж занял так много времени, плюс я снималась в фильме Дилан, и когда мы закончили, люди были такие: «Можно, пожалуйста, подать заявку в Канны?» А я такая: «Пожалуйста, отвалите от меня…» Нет более жестокого вопроса, чем «Как дела?» [Смеётся.] «Продвинулась с работой?» Я не хотела тусоваться с людьми, которых давно не видела. Я перестала существовать. Я не могла говорить об этом. Но было реально весело заниматься финальными штрихами. Это должен был быть процесс на шесть-девять недель. А мы уложились в две с половиной. Мне нужно домой, чтобы доработать.
Слушай это. Моя референсная версия, к которой я монтировала, — низкого разрешения, и она не существует. Её делали в Польше разные стажёры каждый день. Есть подлинно невосстановимая, мимолётная версия фильма в низком разрешении. Я не хочу показывать версию в низком разрешении, я хочу в высоком. Но этот калейдоскопический радужный фильм, который свалился с грузовика, потому что эти ребята экспериментировали с моими кадрами, — вот в что я влюбилась. Он был размыт, как через матовое стекло. И вдруг, когда я вошла в цветокоррекцию, это было как будто я смотрю на Инстаграм. Это было похоже на фильм 90-х, покрытый грубой текстурой. Похоже на фильм, который мне мог бы понравиться, но он был очень маскулинный. И он не был похож на сон, не был достаточно розовым. Я такая: «О нет!» Я плакала. Я была так больна, подруга. Не верю, что сейчас стою на ногах. Я знаю, это звучит самонадеянно.
Ты не.
Я всё время думала, что фильм умирает. А потом, в последний момент… Я была так готова приехать сюда с фильмом, который, как я думала, не такой, каким я хотела его видеть. Но фильм — это он сам. Фильм говорит за себя. Он полностью вышел из моего тела и теперь имеет свои отношения с миром. И я так им горжусь. Нужно подарить ему пару новых платьев. Причесать. Но фильм — это фильм, и показывать его в подростковом возрасте — это чертовски панк. Я считаю, это круто — приехать в Канны с недоделанным фильмом. Мы протолкнули его под закрытую дверь. Не верю, что мы здесь.
На сайте фестиваля ты упомянула идею женской грамматики кино, которая ещё не написана. Это напомнило мне, как Селин Сьямма говорит о создании женского языка для фильмов. Расскажи, как ты находила этот язык, доверяла этому голосу?
Есть крупицы и общая картина. Когда я ухожу в микроскопические детали, это текстура крови, которая прилипает к швам плитки, прежде чем стечь в канализацию. Нет вопросов, откуда эта кровь. Не из пореза. Из дыры. Было очень сложно убедить людей, что этот фильм будет приятно смотреть. Потому что он раздражает. Это не история успеха в трёх актах, которую нас, как зрителей, приучили хотеть. Типа: «Разве мы не должны уже быть счастливы? Господи, ты протащила меня через ад». Это как женский оргазм. Типа: «Почти, почти, почти. Останься со мной, останься со мной, останься со мной!» Я не думаю, что фильм длинный. Он идёт два часа восемь минут, с убойной финальной титровой последовательностью, которую нужно досмотреть до последнего кадра, чтобы закончить фильм. Но это серьёзный, чёрт возьми, фильм. Мы заслуживаем занимать пространство. Мне не нужно было делать полуторачасовой удобоваримый опыт, чтобы потребителю было легче. Круто, что в какой-то момент ты думаешь: «Мы всё ещё это делаем? Почему?» У меня татуировка «Почему» вот тут [показывает на верхнюю часть руки].
Ты сделала её только что?
Да, за день до того, как сесть в самолёт. Я носилась как угорелая, мы только закончили фильм, и я такая: «Неважно что, главный приоритет — найти женщину, которая сделает нам три татуировки сегодня!» Команда собирается сделать эту. [Показывает татуировку «МОЁ» на бедре.]
Что это значит?
Самая крутая песня в фильме — это когда она кончает на руку, нюхает её, вытирает о своё плечо и говорит: «Я не знала, что женское тело может так. Стрелять спермой». А потом включается эта песня, и там поётся: «Моё, моё, моё, моё». И это просто, чёрт возьми, моё.

The Hollywood Reporter: Кристен Стюарт хочет “взлететь и сгореть” в Каннах: “Мы едва закончили этот фильм”

Звезда откровенно рассказывает о своём режиссёрском дебюте с Хронологией воды, о бдительности в эпоху Трампа и о своих авторских амбициях: “Я готова перестать отмечать чужие галочки.”
Кристен Стюарт делает заявление.
“Оставайтесь бдительными и держитесь начеку,” — призывает она своих коллег по Голливуду. 35-летняя актриса, ставшая иконой экрана благодаря роли Беллы Свон в эпохальной вампирской саге Сумерки, признаёт, что индустрия находится в тёмном месте.
“Тень [Трампа] мрачная. Можно сказать, непрозрачная,” — говорит Стюарт The Hollywood Reporter в одном из своих первых интервью в качестве режиссёра. “Мне кажется, мы все оглядываемся по сторонам и думаем: ‘Чёрт возьми.’ Это скольжение просто пугает.”
Пожалуй, мало кто так же квалифицирован, чтобы говорить о падении киноиндустрии. За более чем 20 лет карьеры кинозвезды Стюарт превратилась в уверенную в себе и хладнокровную знаменитость. Она отошла от мейнстримных проектов после участия в необычной адаптации Диснея "Белоснежка и охотник" в 2012 году, выбрав вместо этого независимые проекты, такие как "Персональный покупатель" (2016) и "Облака Зильс-Марии" (2014) Оливье Ассайяса, за последний из которых она получила престижную премию Сезар как лучшая актриса. А затем, словно ниоткуда, она вернулась в мейнстрим с ремейком "Ангелов Чарли" в 2019 году и биопиком о принцессе Диане "Спенсер" Пабло Ларраина в 2021 году, который принёс ей первую номинацию на Оскар.
Любимая актриса возвращается в Канны в секции Особый взгляд со своим режиссёрским дебютом. Конечно, она не новичок на Круазетт — в 2018 году она была в жюри основного конкурса (и, не будем забывать, подарила нам легендарный выход босиком на красной дорожке у Пале). Но Стюарт мечтала снимать с 9 лет. Что же наконец подтолкнуло её к этому?
“Когда я прочитала [книгу], я просто подумала: ‘Чёрт возьми. Нам нужно поставить это на ноги, чтобы мы могли сделать это вместе,” — говорит она о мемуарах Лидии Юкнавич "Хронология воды" 2011 года. Стюарт, пригласившая британских звёзд Имоджен Путс и Эрла Кейва для своего первого проекта за камерой, посвятила себя истории трагедии и триумфа, рассказывающей о жизни некогда многообещающей пловчихи-олимпийки Юкнавич.
“Я не могу поверить,” — говорит она о возвращении на Лазурный берег, чтобы представить свой фильм. “Мы едва закончили этот фильм. Он даже не готов. Это мой чёртов первый черновик… Мы врываемся сюда полуголыми. Но мне это нравится.”
Как всегда откровенная, Стюарт рассказывает THR, почему она надеется, что Хронология воды “взлетит и сгорит” в Каннах. Она объясняет, почему делать ошибки — это “чертовски круто”, как индустрия стала опаснее, чем когда-либо, и о премьере фильма, который стал первым из десяти, что она планирует снять: “Эта чёртова штука должна разрастаться. Это звучит так драматично, но я имею в виду это в невероятно праздничном смысле — это должна быть женщина, которая хромает и истекает кровью.”
Кристен, как давно ты хотела стать режиссёром?
Я думаю, на одном из моих первых проектов я спрашивала у пары актрис, с каким самым молодым режиссёром они могли бы смириться работать. И большинство из них меня усадили и спросили: “Почему ты вообще задаёшь нам этот вопрос?”
Мне пришлось ждать до этого момента, чтобы это стало реальностью, потому что есть порталы, которые освобождают тебя. Тексты, песни или разговоры, которые дают тебе ключи к тому, как ты хочешь использовать свой голос. И хотя я всегда знала, что жду этого толчка, я не находила его, пока не наткнулась на Хронологию воды. Это было восемь лет назад. Так что это были медленные и трудоёмкие роды, но я хотела снимать фильмы столько же, сколько была актрисой, и это был многослойный процесс. Но почему-то, психически, я хотела это делать всегда, потому что я думаю, что обмен между актрисой и режиссёром — это мост между двумя очень разными позициями. В итоге вы должны делать одно и то же вместе, чтобы удерживать эту взаимную энергию в эмоциональном пространстве и создавать что-то цельное. Так что я была как: “О, я половина тебя.” И я чувствую, что мои актрисы — это половина меня, и я просто хотела делать и то, и другое. Хотела перебраться на другую сторону. Кажется, мне было 9 лет, но потом я разобралась, как это, чёрт возьми, сделать. А теперь мне 35.
Можешь вспомнить режиссёров, которые вдохновляли тебя на этом пути?
Я не хочу составлять какой-то исключительный список тех, с кем я взаимодействовала, хотя были выдающиеся личности, которые дали мне ключи к какому-то замку. Пабло Ларраин, Оливье Ассайяс, ещё куча людей, но я скажу, что есть определённые отношения, которые заставляют тебя думать: “Чёрт возьми.” Это ощущается как освобождение, и опять же, это очень взаимно. Но в плане вдохновения и фильмов — это так личное. Всю свою жизнь я хочу перерабатывать в кино. Я всегда хочу найти способ уложить это в подсознание, потому что есть буквальные способы, которыми ты проживаешь свою жизнь, а затем переработка, память и трансформация — превращая это в искусство, ты всегда делаешь новое заявление. Я чувствую, что взяла каждый опыт съёмок фильмов и каждый день своей жизни на земле в каждый день, когда я снимала этот фильм. И мне сложно быть сверхконкретной. Мне повезло работать с людьми, к которым меня так инстинктивно тянуло, что они сформировали меня во всех смыслах.
Ты упомянула этот толчок…
Слово “толчок” само по себе напрягает! Я имела в виду скорее катализатор. Твой толчок должен быть чем-то, что заставляет тебя встать и захотеть что-то сказать о том, что тебя зацепило. Есть разные стартовые пистолеты. И да, этот пистолет выстрелил восемь лет назад. Его было очень сложно обуздать.
Что было этим стартовым пистолетом — чтение мемуаров? Встреча с Лидией? Почему Кристен Стюарт выбрала Хронологию воды для своего первого режиссёрского проекта?
Это была просто книга, которую я прочитала и, импульсивно, после 40 страниц отложила и связалась с автором. Я подумала: “Есть вещи, которые я прочитала, и они действительно живут в твоём мозгу, и это честь, что они там живут.” И они начинают множиться в твоём личном опыте. Но эта книга почувствовалась так, будто ей нужно встать и поделиться пространством с кучей людей. Это была одна из тех книг, которые я хотела читать вслух со всеми своими подругами. Она была как хор, к которому ты хочешь присоединиться. Она чувствовалась как разрешение. А ещё это отношение книги к телесному и физическому… это неизведанная территория в кино, которое я лично потребляла. Мы не изобретаем колесо и не говорим ничего такого, чего не сказали бы до нас.
Но в плане насыщенности, территории, которую мы пересекаем, вещей, на которые мы смотрим, — это меня волнует. Они ощущаются откровенными в любящем смысле. Мы определённо смотрим на вещи, которые ранят, но так, чтобы это побуждало к активной трансформации, восстановлению, переосмыслению, чтобы то, что может погрузить нас в стыд, на самом деле чувствовалось хорошо. Это то, что мы делаем для своих подруг. Это то, что мы делаем в разговорах, на терапии! Я почувствовала, что этот фильм, когда я прочитала [книгу], я просто подумала: “Чёрт возьми. Нам нужно поставить это на ноги, чтобы мы могли сделать это вместе.” Я до того момента ничего подобного не читала, и это было как будто слом печати, потому что теперь я хочу снять ещё 10 фильмов, чёрт возьми, вчера.
У меня миллион вопросов после того, что ты сказала. Почему Имоджен Путс — актриса, которую, как мне кажется, в Великобритании недооценивают — была правильным выбором для этого путешествия?
Забавно описывать Имоджен, потому что я тоже всегда хочу сказать “недоиспользованная”, “недооценённая”, но я не хочу, чтобы это звучало так, будто люди не пользуются её невероятной натурой постоянно, потому что всё, что я видела с ней, — это мои любимые роли. Дело не в том, что её недостаточно — дело в том, что её никогда не хватает. Я такая: “Дайте этой девчонке больше!” Я так давно её люблю, и я чувствовала связь с ней ещё до нашей встречи. Она прислала пробную запись, и она меня просто снесла. Проба — это такой красивый процесс знакомства друг с другом. Странно не проходить пробы на роли. Приятно понять, подходит ли это каждой из нас. Это почти как процесс взаимного согласия, где ты такая: “Хотим ли мы делать это вместе?”
Но когда она прислала запись, я подумала: “Погоди, это одна из моих любимых актрис.” А потом у нас был, так сказать, “обратный звонок”, и мы говорили, кажется, в лобби отеля в Лондоне пару лет назад. Есть так мало людей, которым ты сразу доверяешь и которые заставляют тебя чувствовать, что тебя видят. Хочу новых слов! Мы обе видели в этом возможность снять действительно хороший фильм, который важен, который нужен девчонкам, чтобы его впитать и переработать. Я чувствовала, читая книгу и работая на площадке, даже в эгоистичном смысле, что мы обе были как: “Мы можем поднять друг друга и посмотреть друг на друга по-новому.” Нам обеим 35, мы готовы перестать воплощать чужие желания и отмечать чужие галочки. И разобраться, чего хотим мы. Это знакомство совпало с этим освобождением в нас обеих, и я поймала это на камеру. То, что мы обе чувствовали себя достаточно смелыми на этом этапе жизни, чтобы слушать друг друга, доверять друг другу и действительно раскрываться, ломаться и собирать кусочки заново так, чтобы это чувствовалось цельно… И это у нас будет навсегда. Я так её люблю, я обрела в ней сестру. Она одна из лучших актрис, с которыми я когда-либо работала за всю свою чёртову жизнь, а я работала с кучей актрис. Я не могла поверить. Она так хороша в том, чтобы жить.
Вау — надеюсь, она прочтёт это интервью и услышит, как ты о ней говоришь.
Она слышит это постоянно. Я должна [сказать], чтобы она знала, что это не чушь.
Ну, Эрл Кейв говорит о тебе так же, как ты об Имоджен, мне кажется. Я хотела спросить про индустрию, в которую ты вошла много лет назад, по сравнению с той, в которую сейчас входит Эрл. Она изменилась? И если да, то к лучшему или к худшему?
Я думаю, произошли некоторые тектонические сдвиги в том, кто имеет право занимать пространство и быть услышанным, но в то же время я не знаю, какие тут фильтры. Это очень быстрое ускорение… Не так просто поспевать за процессом и описывать [что происходит] в реальном времени. Почти легче сказать задним числом, что это точно не то же самое, что было раньше. Сложно выразить словами — и я имею в виду печатные слова.
Кстати, Эрл — такой прекрасный человек. И эти два слова так приятно говорить с серьёзным лицом. Я могла бы быть лучшей подругой этого парня. Сколько ему? 23? Уже 24? Кажется, я использую те же слова, потому что назвала Имоджен своей сестрой, но он мог бы быть моим младшим братом. Мне бы так повезло. И я не боюсь за этого парня, он такой честный, присутствующий и заботится о самых чистых вещах. И я думаю, что есть немного места — по сравнению с тем, что было у меня — для людей, чтобы быть собой и находить пути, тропинки и притоки друг к другу. Я звучу как старушка, но я думаю, что такие ребята могут их находить, и я счастлива видеть, что такая возможность есть. Но в то же время мы живём в мире, который буквально складывается сам в себя каждую секунду. Так что, чёрт его знает?
Это абсолютно точно.
Потери так ощутимы. Это захватывающее время быть живой. И круто, что мы все можем быть громкими вместе, но в то же время, даст ли это что-то? Что будет? Мне кажется, мы все оглядываемся и думаем: “Чёрт возьми.” Это скольжение просто пугает.
Какую тень, по-твоему, Трамп отбрасывает на Голливуд и киноиндустрию?
Ты имеешь в виду, типа, страх оказаться в каком-то “пошли вы” списке?
И ещё тарифы на фильмы, поощрение таких поляризующих убеждений или то, что Голливуд становится ещё более осторожным, чем он уже есть.
Мы обсуждаем это каждый день, типа, что будет? [Особенно] теперь, когда мы наконец нашли свои голоса… Не то чтобы раньше не было опасно, но теперь это так буквально, так поразительно важно и жизненно, как никогда, но, естественно, пугающе. Я думаю, тень [Трампа] мрачная и очень тёмная. Можно сказать, непрозрачная. И я думаю, что пытаться работать через это — вот что мы собираемся делать. Но в плане знания чего-то, я думаю, мы должны ожидать худшего и бороться за лучшее. Оставаться бдительными. Держаться начеку.
Мне кажется, многие на Круазетт с тобой согласны. Ты приехала как режиссёр, а не как актриса. Какое творческое удовлетворение даёт тебе режиссура, чего нет в актёрской игре? Рассматривала ли ты возможность сниматься в проекте, который сама же режиссируешь?
Я бы с радостью снялась в чём-то, что сама режиссирую. Я бы любила работать с актрерами. Всегда есть единая перспектива, которую уважают и обслуживают, но в то же время сценарисы, которые с тобой на площадке, — они так важны. И я знаю, что могла бы создать динамику, которая бы меня поддерживала, сохраняя при этом изначальный импульс и перспективу, если правильно выстроить процесс.
Моя система работает на актёрской игре. Это моя любимая часть режиссуры — быть с актерами. Но в то же время, создавать что-то с нуля до самого неба своими руками и своим уникальным взглядом — нет ничего более удовлетворительного, чем позволять другим людям в это вступить. Это как сажать семена по всему огромному полю, ждать, пока все твои лучшие подруги пойдут собирать цветы и смотреть на эти семена, которые ты посадила. Я такая: “Молодцы, что нашли их!” А как актриса я сама ищу эти цветы. Это разные работы, но они держатся за руки. Они так связаны, и я хочу снять 10 фильмов в следующие чёртовы пять минут. Но в актёрской игре есть что-то странно более методичное, потому что ты служишь чужому видению. Так что тебе нужно создать огромный эмоциональный фундамент за два месяца, потому что у тебя редко есть больше времени на подготовку к роли. Это действительно основано на чужих желаниях и твоих собственных. Нужно смешать коктейль из того, чего хотите вы оба, тогда как в режиссуре всё про то, чего хочешь ты, и это невероятно. Это самая роскошная, захватывающая тварь, которую другие люди помогают тебе кормить. Потом это становится чем-то, что вы делите, и ты оглядываешься за столом, а там, чёрт возьми, 50 человек, которые любят это так же сильно, как ты.
Чувствуешь ли ты, что переизобретаешь себя с Хронологией воды? Кристен Стюарт-режиссёр и Кристен Стюарт-актриса — это две разные личности?
Я думаю, что в актёрской игре ты можешь это делать до определённой степени, особенно выбирая своих боссов и тех, за кем ты собираешься следовать. Но как только ты следуешь за кем-то, ты идёшь за ними в их уникальность, и это совсем не твоё. И мне это нравится. Я люблю служить чему-то, во что я верю, но также ощущать риск не знать, что это в итоге будет, пока они не разберутся. Потому что создание фильма в какой-то степени предопределено, но абсолютно мимолётно.
Я не пытаюсь никому ничего показать. Я пытаюсь чему-то научиться. Я просто двигаюсь к вещам, которые кажутся мне жизненными, своими глазами и своими руками. Это режиссура, а не актёрская игра. Но я думаю, что именно актёрство привело меня сюда. Есть что-то криминалистически связанное в этих позициях. Это просто про поиск голоса. Я просто уникально настроена на этом этапе жизни слушать себя, поэтому я думаю, что мне нужно встать за камеру, но не игнорировать тот факт, что меня сюда привело то, что я была перед ней.
Как ты себя чувствуешь, прибыв в Канны как режиссёр, а не актриса?
Я не могу поверить. Нет более красноречивого способа [это сказать]. Мы едва закончили этот фильм. Он даже не готов. Мне нужно вернуться домой и буквально ещё две недели работать над цветом и звуком. Это мой чёртов первый черновик. Типа, картинка идеальна. Но когда я говорю, что мы просунули тонкий лист бумаги под закрытую дверь, и они такие: “Конечно.” У меня башка взорвалась. Это был такой чёртов отчаянный шаг, потому что [Канны] — это место, где ты хочешь вести разговоры. Так что я была как: “К чёрту, давай попробуем.” Я не прикидываюсь скромнее — мы все на последнем издыхании. Я была как: “Мы справимся.” Я была в полном раздрае. Я счастлива взять на себя что-то уязвимое. Я счастлива взять что-то с ошибками. Ошибки — это чертовски круто. Я люблю истории про фильмы и режиссёров, которые привозили свои фильмы в Канны, а потом возвращались и что-то исправляли, выпускали другой фильм. Это всё про то, чтобы раскрывать себя. Так что очень мета, что мы врываемся сюда полуголыми. Но мне это нравится.
Как ты надеешься, что зрители отреагируют на Хронологию воды?
Я уже говорила, но люди могут взаимодействовать с моей работой так, как считают нужным. Я реально приглашаю ко всему. И это не для самосохранения. Я серьёзно. Я такая: это лучшее, что мы могли сделать. Это то, что мы хотели сказать. Это может не всем зайти одинаково. Когда я говорю, что это точно не всем зайдёт одинаково, это не цель — и я говорю это с французским акцентом — синема. Мы должны выстраивать отношения с искусством, которое появляется в мире. И они не всегда хорошие. Думаю, если ты делаешь что-то, что кажется аутентичным в данный момент, это достаточно. Завтра я могу чувствовать иначе. Завтра я могу жалеть обо всём. Прямо сейчас я не жалею, так что я очень, очень, очень благодарна быть в месте, о котором всегда мечтала. Я всегда смотрела на [Канны] с таким благоговением. Даже если это грязно, и, честно, мой фильм должен быть грязным. Эта чёртова штука должна разрастаться. Это звучит так драматично, но я имею в виду это в невероятно праздничном смысле — это должна быть женщина, которая хромает и истекает кровью.
Эти 10 фильмов, которые ты хочешь снять в следующие пять лет. Можешь рассказать о каких-то из них?
Ни за что. Это моя фишка, я всегда дразню слишком рано.
Но намёки уже есть?
О, да. Я имею в виду, мы запустили продакшен-компанию, что звучит безумно, потому что я никогда не думала, что буду такой женщиной. Но потом я вдруг почувствовала, что выросла до точки, где я такая: “Окей. Моё. М, О, Ё.” Так что мы готовим. Мы жадные до работы.
Надеюсь, всё пройдёт гладко в Каннах…
Надеюсь, не гладко! Надеюсь, мы взлетим и сгорим, но так, чтобы это чувствовалось правильно.

Информация и материалы, использованные в статье, взяты из открытых источников в Интернете. Если не указан конкретный источник, они принадлежат авторам и правообладателям.

Специально для  http://vyruchajkomnata.ru/, Официальная группа Вконтакте  Кристен Стюарт/Роберт Паттинсон.Выручайкомната (подписаемся на группу)   Полное или частичное копирование информации разрешается после согласования с администрацией и с указанием активных ссылок на сайте.