Смесь жанров в «Ультраамериканцах» не позволяет поместить его в одну простую аннотацию. Фильм, начинающийся как любовная история двух обкуренных неудачников, резко превращается в шпионскую сагу а-ля «Борн», которая в итоге изящно переливается в нечто личное. 

Представьте двух влюблённых, мирно беседующих под звёздным небом, обдолбанных романтиков, которым придётся противостоять секретным агентам в магазине спортивных товаров, добавьте к этому эмоциональные признания, ножи, эксцентричный юмор и героя «Правосудия» Уолтона Гоггинса, с маниакальным презрением поджигающего машины. Но в целом «Ультраамериканцы», которые выйдут на большие экраны в пятницу (21 августа), сводятся к двум главным героям: рассеянному пареньку Майку (Джесси Айзенберг), чьи суперспособности «активирует» ФБР, и Фиби (Кристен Стюарт), которая является любовью всей жизни Майка. И без того запутанный сценарий наполняют марихуана, появление у героя неожиданных навыков пользования огнестрельным оружием, невероятная эксцентричность. Что нас интересует, это: есть ли у Стюарт и Айзенберга что-то общее с их неуклюжими героями, любителями затянуться травкой, которые вмиг попали в передряги невероятных масштабов? На недавней пресс-конференции в Нью-Йорке нам удалось задать актёрам пару интересных вопросов. 

Стреляли из пушек? – Да. 

Стюарт: Однажды, к моему великому огорчению. Я была с друзьями, которые решили поехать на стрельбище в Лос-Анджелесе – я подумала, что это безумие. Но всё же поехала с ними. Вы можете приехать туда и сказать: «Дайте мне вон ту пушку», - даже если вы никогда не держали оружие в руках. Даже если оно слишком большое для вас. Вообще оружие заставляет меня понервничать, даже в фильме. Но я отнеслась к этому со всей серьёзностью и зауважала оружие. Его силу. Люди обычно ведут себя странно при виде оружия. Они либо оживляются, будто наполняются адреналином, либо отходят подальше. Я определённо отношусь к числу вторых. 

Айзенберг: Я тоже. Но, к счастью, наши герои миролюбивы. Мы сторонимся оружия, они такие же. Идеальное сочетание. 

Стюарт: Сторонимся… Хорошо сказано. 

Рисуете каракули, как герой Айзенберга? – Неправда. 

Айзенберг: На съёмочной площадке работали профессиональные художники, а я должен был просто дорисовывать последнюю линию, чтобы создавалось впечатление, что я всё сам нарисовал, но я постоянно портил всю картину. Даже если нужно было провести линию длиной всего лишь в дюйм. Невероятно, как мне вообще удавалось всё так исковеркать? Я просто лепил неуклюжие закорючки над обезьяньим ухом. И каким-то образом мне удавалось испоганить всю работу. 

Как и Фиби, персонаж Стюарт, вы считаете женскую жертвенность во имя любви качеством, достойным восхищения? – Да.

Стюарт: Здорово, когда человек готов с полной решимостью пойти на риск, чтобы сохранить бескорыстные человеческие отношения. В конечном счёте это и есть эгоизм, потому что она старается ради них. Но всё же так мило, видеть, как кто-то готов пожертвовать чем-то ради другого. По этой же причине я захотела работать над «Сумерками». Буквально. Поэтому мне казалось глупым то, что люди иногда спрашивают: «Каково тебе играть слабохарактерную героиню, которая настолько подвержена влиянию представителя противоположного пола?» Я всегда отвечала: «Она проявляет свободу воли». Думаю, это очень смело, так круто, учитывая то, через что она прошла, к тому же, вероятно, именно благодаря ему она многое узнала и о самой себе и выбрала свой жизненный путь. Замечательно, когда человек меняет свою жизнь, резко меняет. Обычно люди приспосабливается ко всему и идут дальше. Эти же ребята невероятные. Я восхищаюсь Майком и Фиби. 

Айзенберг: Вы поймёте, что её героиня – самый сильный персонаж в фильме. Она покажет различные степени уязвимости, и это производит впечатление. 

Кристен ударила Тофера Грейса? – Да. 

Стюарт: Я действительно сделала это. Но это вышло случайно. Однажды со мной такое уже было. У Тофера появилась шишка на лбу. Увидев это, я вскрикнула: «Боже мой!» Но с ним все в порядке. Я же не сильно. 

Уолтон Гоггинс, который так выходит из себя в «Ультраамериканцах», и в реальности такой же оголтелый? – Почти. 

Айзенберг: [Долгая пауза] Он… актер, преданный своему делу. В этом фильме он сыграл персонажа, нагоняющего ужас. Я, конечно, знаю, что он обычный, милый, приятный человек, но всё же он прекрасный актер, который сумел так хорошо вжиться в своего сумасшедшего персонажа. Он отлично справился. Он сумел внушить страх. 

Работа «активировала» у вас какие-нибудь скрытые способности? – Да. 

Айзенберг: Именно благодаря актёрскому мастерству, я осознал, что во мне накопилось определённое количество скрытого гнева. А в кино от тебя требуется выпустить его наружу в вымышленной ситуации. 

Стюарт: Получается невероятно энергично! 

Айзенберг: Понимаете, мне необходимо было пройти через это. Да, я просто исполнял роль, но мне в некотором роде полегчало. 

Стюарт: На мой взгляд, - и некоторые могут с этим поспорить - гнев такая эмоция, к которой слишком легко и часто обращаются без причины. Физически достаточно повысить голос, что побуждает чувственную память. Не думаю, что ты в этом одинок. 

Айзенберг: Да, всё очень плохо. 

Стюарт: Правда это не раскрывает всю затаенную неприязнь. 

Айзенберг: Я просто не хочу жить в мире, в котором каждый может так легко разгневаться. 

Стюарт: И меня это раздражает. Мне часто говорят: «Ты так хорошо играешь сердитых персонажей». И я не понимаю, почему, я ведь совсем не злая! 

Страдали от паранойи, вызванной травкой? – Хм… 

Айзенберг: Я да… у меня был совершенно незаконный опыт параноидального состояния, не касаемо того, что было ранее. 

Ладно, у вас обычная паранойя? – Да. 

Айзенберг: Сколько у нас времени осталось? Я чрезмерно подозрителен. Как говорит Вуди Аллен: «В девяти из десяти случаев параноик прав». Что-то в этом роде. 

Стюарт: Думаю, и у меня есть свои заморочки. Я скорее социальный параноик. Например, сидя в ресторане, я ни с того ни с сего начинаю переживать: «Почему все на меня пялятся!» Хотя на самом деле никто и не смотрит на меня. У меня возникает настоящая паранойя. Странно чувствовать паранойю, ведь иногда это оправдано, а иногда нет. Начинаешь чувствовать себя полным идиотом, настоящим психом. 

Айзенберг: Один парень вчера вечером на улице сказал: «Ты мне нравишься!» - а ведь сейчас я так известен, моё лицо на постерах, поэтому, решив, что он обращается ко мне, ответил: «Ты мне тоже, чувак!» И только потом до меня дошло, что он обращался к своей девушке, которая стояла у меня за спиной. Я просто убежал оттуда. И напоследок ещё ляпнул что-то в смятении, а он уже говорил со своей девушкой. Это всё сильно смутило меня. 
 

Перевод: Эрикс Епремян

В сотрудничестве с AMAZING KRISTEN STEWART/КРИСТЕН СТЮАРТ