Промо-интервью "Маяк"

Роберт Паттинсон признался, что ненавидит отращивать усы и бороду

Роберт Паттинсон — один из тех актеров, кто не щадит себя, когда дело касается внешней трансформации для роли. Ради образов он худел и набирал массу, подвергал тело радикальным изменениям. Но самое сложное для него — растительность на лице. Для роли в фильме «Маяк» Паттинсон отрастил густые усы и признался, что еле терпит их.

«Два раза я снимался в ролях, для которых мне пришлось отращивать усы и бороду. Я не понимаю мужчин, которым это нравится. Надо быть сумасшедшим, чтобы носить усы в обычной жизни. Это все равно, что носить камень в ботинке. Они попадают в нос, ты постоянно чихаешь, вся еда остается на усах. Когда мы были в Новой Шотландии, их наличие, конечно, помогло мне сойти за своего среди местных рыбаков. Они бы, наверное, смеялись надо мной, будь я с гладким лицом. Но из-за усов у меня постоянно меняется выражение лица, потому что волосы лезут в нос, а я пытаюсь их убрать», — поделился актер.

В «Маяке» Паттинсон играет Эфраима Уинслоу — парня, который приехал на остров работать помощником смотрителя маяка. Наставник Эфраима оказывается настоящим тираном, из-за чего герой Паттинсона начинает пить и сталкивается со странными явлениями на острове.

Источник: kinoafisha.ua

Сначала была русалка: Роберт Эггерс — о своем фильме «Маяк»

В широком российском прокате — фильм Роберта Эггерса «Маяк», уже номинированный на «Оскар» в категории «Лучшая операторская работа». Это увлекательная камерная пьеса, полумистический комедийный разговорный триллер, психоделический фильм ужасов или что угодно еще (есть разные мнения) с Уиллемом Дефо и Робертом Паттинсоном в главных ролях.

Мы поговорили с режиссером, пять лет назад громко о себе заявившем уже культовой оккультной «Ведьмой», о многочисленных корнях его новой работы, о погоде, о чарующих звуках наутофона и о разном другом.

Откуда у вас такой живой интерес к фольклору и всякой мистике?

Роберт Эггерс: Признаться, не знаю даже. Думаю, дело в том, что я рос в Новой Англии. То есть, конечно, многие жители Новой Англии довольствуются бутербродами с лобстером и болением за Red Sox, а фольклором не интересуются вовсе. Но лично я жил в маленьком деревянном домике возле грунтовой дороги, в окружении лесов, старых полей, и прямо за моим домом располагалось фамильное кладбище XVIII века. То есть обстановка не давала забыть, что когда-то здесь жили пуританские поселенцы, и это всегда меня будоражило.

«Маяк» ведь основан в определенной степени на реальных событиях?

Роберт Эггерс: Изначально мой брат (Макс Эггерс, соавтор сценария «Маяка» — «РГ-Кинократия») создавал историю про человека с собакой, который занимается восстановлением маяка, чтобы затем превратить его в музей. Но внезапно там, в маяке, обнаруживается призрак. История была частично основана на незаконченном рассказе Эдгара По «Маяк» — незаконченном по причине смерти автора.

Затем я вычитал где-то о маяке Смоллс в Уэльсе, где служили два Томаса. И это уже стало твердым базисом для сюжета: два смотрителя, один моложе, другой постарше, обоих зовут Томас, они застряли на маяке из-за шторма. В реальности тот, что постарше, умер, а который помоложе сошел с ума. Мы этим всем вдохновились, потом туда добавили немного Лавкрафта, немного Мэкена, немного М.Р. Джеймса, немного Элджернона Блэквуда (британские классики литературы ужасов - «РГ-Кинократия»). А также Мелвилла и Стивенсона. Ну и так далее. Кто-то там даже видит влияние «Соляриса».

В фильме большое значение имеет погода — то, как она меняется, влияет на состояние персонажей. Соответственно, во время съемок от погоды, наверное, тоже многое зависело?

Роберт Эггерс: Да. Мы заранее составили список, где разделили сцены на две группы: какие непременно нужно снимать в хорошую погоду и какие можно снимать в хорошую погоду. В основном в хорошую погоду мы снимали в помещении. Когда же, наконец, погода портилась — о чем мы большую часть времени мечтали, — это все равно тормозило процесс. Мы в любом случае отбивались от графика, потому что когда светило солнце, пункты из обеих частей списка быстро заканчивались, а когда температура опускалась до нуля, дул сбивающий с ног ветер и лил ледяной дождь, то в таких условиях в принципе невозможно что-либо делать оперативно.

Мы никак не могли сделать буквально пять планов плывущего корабля, так как всякий раз, когда устанавливались подходящие для съемок условия, говоря словами персонажа Уиллема Дефо, «воды были полны ярости», и наш замечательный старинный корабль вечно стоял без дела. А теперь мне еще предстоит снимать фильм про викингов, и там будет чертова уйма этих проклятых кораблей!

Вы имеете в виду «Северянина» (The Northman)? Можно о нем поподробнее?

Роберт Эггерс: Это сага о мести. Больше ничего не могу сказать. Скрестите пальцы, чтобы у нас все получилось.

Помимо прочего, один из элементов, создающих особую атмосферу фильм, — это звуковой фон, в частности — тот зловещий, пронизывающий вой наутофона.

Роберт Эггерс: Да, с ним мы вообще намучились. На самом деле это комбинация нескольких звуков. Мы, например, направляли человека, который занимается полевыми записями, в Шотландию, и, кажется, звук какого-то наутофона из Уэльса там тоже есть. Но нам было мало, нужно было что-то особенно запоминающееся. Вообще еще на самом раннем этапе, после где-то трех дней изысканий я решил, что хочу наутофон. Но только после кучи согласований со всеми продюсерами, финансистами и руководителями департаментов в Нью-Йорке меня осенило, что наутофон должен звучать в фильме регулярно и насколько это важно.

Одновременно необходимо было дать зрителям понять, что наутофон сводит персонажей с ума, и вместе с тем не распугать их этим монотонным ревом. Довольно скоро мы выяснили, что если включать его с интервалами примерно в 50 секунд, то будет вполне терпимо. Пришлось также несколько исказить звуковую перспективу: у нас внутри жилища смотрителей звука почти не слышно, хотя в действительности он невероятно громкий. Я даже читал о том, как смотрители маяка так привыкали постоянно его слышать, что, выйдя на пенсию, не могли от этой привычки избавиться и делали паузы в речи, соответствующие промежуткам между завываниями. По-моему, это довольно круто.

Ну и напоследок интересно было бы узнать, как вы придумали ввернуть сюда русалку.

Роберт Эггерс: А, русалка — это чуть ли не первая вещь, которая пришла мне в голову. В самую первую неделю работы я подумал: «Во, здесь точно нужна русалка!». И ту самую сцену, где Роберт Паттинсон находит ее на берегу, я написал раньше всего остального. То есть типа того: «Ну, вот тут где-то посередине будет русалка, а теперь осталось узнать, что будет в начале и в конце».

Источник:  rg.ru

Роберт Паттинсон о пытках на съемках, Бэтмене и «Маяке»

В прокат выходит один из самых причудливых фильмов года — перекачанный матерком и токсичным мужским духом, преисполненный иронии психохоррор Роберта Эггерса «Маяк». Чтобы эффектно, порой даже слишком, расхристать маскулинность вульгарным сюром, Эггерсу хватает черно-белой картинки и всего двух актеров: Уиллема Дефо в роли матерого смотрителя маяка и Роберта Паттинсона в качестве его молодого помощника-сезонщика. «Лента.ру» поговорила с Паттинсоном о скандальной сцене убийства чайки, актерской мнительности и его будущем в роли Бэтмена.

«Лента.ру»: Режиссер Роберт Эггерс утверждает, что вы с Уиллемом Дефо вместе пришли к нему с предложением поработать, после того как посмотрели «Ведьму». Что было в этом фильме такого, что вы так загорелись?

Паттинсон: «Ведьма» совершенно неожиданно оказалась фильмом своеобразным, со своим киноязыком. Да и не только кино — это было очевидно, что Роберт долго изучал диалект, чтобы наделить героев настолько аутентично просторечными, но при этом поэтичными диалогами. При этом кино еще очень страшное и в своем роде развлекательное... Его ведь несложно смотреть, оно не тяжелое, не сложное. А просто очень страшное и необычное. А потом я увидел сценарий «Маяка» и подумал, что в нем вроде как есть похожие элементы, в том числе плотные, хитровыдуманные, да еще и смешные диалоги. Плюс к этому сюрреалистичные образы, элементы греческой мифологии, приемы немецкого экспрессионизма — все это такая мешанина, которая как-то собирается в одно полотно и не распадается на части. Это так все чудно и непривычно, но это работает.

С диалектами Роберт и тут не подкачал: вы разговариваете в кадре на каком-то диком наречии.

Он мне дал телефон и велел поговорить с ловцом лобстеров с острова Нантакет, что находится у побережья Новой Англии. Мы с ним поговорили от души, и я прямо влюбился в его голос и манеру выражаться. И мне подумалось, что это хорошая идея — начать выстраивать персонажа именно с этого элемента, потому что остальные потом подтянутся. А когда ты пытаешься изображать не свой акцент, рот принимает немного странную форму, меняется не только мимика, но даже жестикуляция и походка. Так что я начал с акцента, а дальше меня было не остановить. Я так и делаю обычно: вместо того чтобы следовать плану, просто отдаюсь инстинктам и смотрю, куда меня занесет мой голос и мое тело.

А это не опасно? Мало ли куда они могут занести!

В последние несколько лет моя неуверенность в себе часто не дает мне жить. Поэтому для меня каждая роль — это испытание. И я убеждаю себя, что мне надо очень-очень круто выступить, на пределе своих возможностей. Но нельзя приказать себе быть крутым, нельзя решить, что вот, я крутой — и тут же им стать. Но можно понять, что тебе делать, чтобы получать от этого всего удовольствие. И чтобы тебе было интересна твоя работа и интересен мир кино. Иначе непонятно, как процесс созидания — а я лично считаю актерскую работу созиданием — может приносить удовлетворение.

Вы снимали кино в очень жестких условиях. Вам было важно находиться на локации вместо стерильного павильона?

Да, мы снимали в канадской провинции Новая Шотландия, и нашли там место на мысе, обдуваемое ветрами со всех сторон. Вообще в Новой Шотландии сумасшедшие погодные условия — можно наблюдать смену всех сезонов в течение часа. Сейчас идет снег, а буквально через 10 секунд — вовсю светит солнце. И на такой натуре очень трудно установить правильное освещение. Так что приходилось долго ждать и простаивать на холоде, под дождем. Но оно того стоило. Когда у тебя за спиной такая натура, то намного легче играть на разрыв аорты, а я именно так хотел сыграть эту роль. Если кто-то кричит вам в лицо, вам гораздо легче закричать в ответ, чем генерировать ваш крик из ничего в пустой комнате. Так же и тут – когда вам мокро, холодно, трудно ходить, вы постоянно покрыты грязью, дерьмом... В такой ситуации куда легче раскрепоститься и дать волю эмоциям.

Если не считать погодные условия, с какими еще трудностями вы столкнулись при работе над ролью?

Иногда сценарий настолько хорош, что ты переживаешь, как бы фильм не оказался слишком похожим на спектакль. В одном из моих монологов ближе к концу мой герой переживает настоящий нервный срыв, но при этом в сценарии он изъясняется самыми изящными формулировками. Вот поэтому, когда у тебя на руках идеальный сценарий, важно сделать его чуть менее идеальным. Сделать так, чтобы реплики звучали естественно и уместно. Это было очень непросто. Но опять же, в этом помогла обстановка — ты постоянно грязный, постоянно вне зоны комфорта. Там хватало моментов, которые немного приглушали театральность сценария, возвращали его с подмостков на землю.

При этом Роберт заставлял вас много репетировать. Говорят, вам эта затея была не по душе?

Вообще мне нравится, когда адреналин бушует в крови при мысли, что вот, настал момент, и если сейчас все запороть — все кончено. Но на репетициях все немного... излишне. Мне кажется, мы теряем время. Мне нравится говорить об этом, прогонять диалоги постоянно. Не нравится слишком долго обсуждать свою роль с режиссером. Ну то есть немного поговорили — и хватит. Опять же, когда слишком много думаешь о том, что нужно делать, это заглушает инстинкты, а я им очень уж доверяю. Поэтому я никогда не играю в театре. Я бы там с ума сошел со своими заскоками.

Я где-то читала, что вы даже хотели двинуть режиссеру в лицо.

(Смеется.) Да я же пошутил. Роберт услышал это и говорит: «Ты что, серьезно хотел меня ударить?» А я такой: «Нееет, ты что!» С вами, журналистами, ничего нельзя брякнуть, даже в шутку!

Но он вам все равно спуску не давал?

Не давал, и иногда я громко возмущался! Но бить никого не планировал, конечно. Иногда я просто не понимал, что происходит, и не видел ничего у себя перед глазами. В фильме есть одна сцена, где мне дождь идет прямо в лицо. Камеры вообще с трудом регистрируют дождь, и даже если он шел, его было недостаточно, чтобы увидеть в кадре, тем более при такой высокой контрастности. И вот нам притащили пожарный шланг, чтобы снять сверхкрупным планом, как дождь хлещет меня по лицу. И единственным способом зафиксировать это на камере было направить мне струю прямиком в лицо. Дубль за дублем! И струя была такая мощная, что мне из брандспойта било в глаза, в нос, в рот. И я орал: «Ну с чего вы решили, что это выглядит убедительно?!» Где это видано вообще, чтобы дождь шел прямиком вам в лицо мощной струей? В общем, в итоге мне набили синяки под глазами. Я бесился, но тоже в шутку. Все равно было классно, хоть и с синяками.

Одна из самых жестоких сцен в фильме — это когда ваш герой жестоко расправляется с чайкой. Полагаю, ни одна чайка при съемках не пострадала?

Я даже ни разу во время съемок не видел настоящую чайку вблизи. Все чайки, которые летают кругами по небу — они должны были быть сгенерированы на компьютере. Но в первый же день съемок они все приперлись на нас поглазеть. Обычно на этом мысе не так уж много народу, а тут целая съемочная группа высадилась. Да еще и еду с собой притащила. Вот они и кружили над нашими столами с едой, и это буквально выглядело, как сцена из фильма Хичкока. Просто сотни чаек прут себе и прут из ниоткуда. И мы подумали, что это выглядит круто, и каждый день мы просто покрывали территорию гнилой рыбой, так что чайки постоянно возвращались нарезать круги.

Вы в последнее время часто выбираете фильмы, где выходите из этой самой пресловутой «зоны комфорта». Вы легко могли бы только и делать что сниматься в мейнстримовом кино и при этом быть нарасхват. Почему вы всегда выбираете такие неоднозначные и трудные роли?

Если честно, я не совсем понимаю, что такое мейнстримовый актер. Актеры, у которых развиваются успешные, длительные карьеры — это как раз те, которые с радостью хватаются за самые непростые и неочевидные роли. Но, мне кажется, это намного опаснее — когда ты пытаешься гоняться за определенной аудиторией. Я всегда убежден, что каждая моя новая роль окажется последней. Поэтому я рассуждаю так: раз уж это моя последняя роль, то лучше уж пусть она будет такой, которую мне действительно хочется сыграть. И я никогда не строю планы из серии «если я снимусь в этом фильме, люди придут на меня посмотреть, а потом мне предложат еще одну такую же крупную роль». Мне только интересно делать то, что мне лично кажется классным и увлекательным, причем на данный момент, а не в контексте моей карьеры или индустрии в целом.

И, похоже, на данный момент вам увлекательным кажется сыграть Бэтмена.

Да, у этого персонажа такое богатое наследие, там есть, где развернуться. Я, как вы уже, наверное, поняли, все делаю, основываясь на своих инстинктах. И я помню, как я начал думать об этой роли года три-четыре назад, у меня моментально возникло хорошее предчувствие. А это было задолго до того, как меня хоть кто-нибудь начал вообще представлять в этом образе. Но я, как ни странно, просто знал, что это мое. Это персонаж с огромной предысторией, а я таких раньше не играл, и мне все это ново и интересно. Бэтмен существует почти 80 лет – это же с ума сойти можно. Конечно, у меня были роли, основанные на литературных персонажах со своим наследием и своей фанатской базой. Но ни у кого из них до меня не было экранного воплощения. А тут Бэтмен — его играло неприличное количество выдающихся актеров. Люди выбирают своего любимого Бэтмена чаще, чем своего любимого Джеймса Бонда. Это же волнительно и очень страшно, а в том, что по касается работы, я — адреналиновый джанки. Мне надо, чтобы кровь качало, и тогда никогда не будет скучно. А если мне не скучно, то я сделаю все, чтобы и зрителя развлечь.

Источник: lenta.ru

Режиссёр «Маяка» рассказал о «запрещённой» версии фильма

Постановщик «Маяка» Роберт Эггерс планировал сделать NC-17-версию картины. Она должна была включать показанную на экране эрекцию.

Студия A24, занимавшаяся финансированием, отказалась и попросила Эггерса «смягчить» рейтинг до привычного рейтинга R (детям до 17 лет обязательно присутствие родителей).

«Питча (представления фильма перед продюсерами — прим. ред.) как такового не было. Они согласились снимать на 35мм и в чёрно-белом формате; должна была быть full-frontal мужская нагота, эрекция, и они такие: слушай, фильм может быть чёрно-белым и странным, но он никак не может получить NC-17», — поделился Эггерс.

«Маяк» впервые был показан на Каннском кинофестивале в прошлом году. Главные роли смотрителей маяка исполнили Роберт Паттинсон и Уиллем Дефо.

Сейчас Эггерс работает над историческим эпиком «Северянин» (The Northman) с Александром Скарсгардом, Николь Кидман и Бьорк. Режиссёр отметил, что в основном использует метод раскадровки, и пообещал множество масштабных сцен с участием массовки. Съёмки ленты были приостановлены из-за коронавируса.

Источник: film.ru

Интервью с Робертом Паттинсоном и Уиллемом Дефо. The Lighthouse (русские субтитры)

Роберт Эггерс, Роберт Паттинсон и Уиллем Дефо на сессии Q&A в The Landmark - 19/10/2019 (русские субтитры)

"Маяк". Официальные фичуретки в HD A24 русские субтитры

За перевод спасибо: Lovely, Marishka и Camille
Субтитры: Маришель  only-r.com

Hollywood Reporter: Роберт Паттинсон оказывается в «экстремальном сюрреалистическом кошмаре» в «Маяке»

Актер обсуждает игру пьяного смотрителя маяка, его странный акцент и съемки с необычным соотношением сторон «Маяка»
Роберту Паттинсону пришлось ответить на множество вопросов о его сцене «яростной мастурбации» в «Маяке» Роберта Эггерса, мрачно сюрреалистической, лихорадочной истории 19-го века о двух изолированных хранителях маяков, скатывающихся в паранойю. Но он воспринял это спокойно. «Моя техника взаимодействия с прессой состоит в том, чтобы казаться идиотом и выходить под очень банальными заголовками-приманками», - со смехом говорит THR актер, играющий Эфраима Уинслоу. «Обычно все говорят: «Эй, это вырвано из контекста», но на самом деле нет, именно это я и хотел донести. Я чувствую себя очень неловко из-за того, что так упрощаю довольно умный сценарий».

HR: Что же такого было в сценарии, что привлекло твое внимание?

Роберт: Просто он был очень, очень захватывающим. Есть что-то в диссонирующих тонах, которые я не мог понять. Очень серьезный в диалекте и структуре, но в нем был этот необычный грубоватый юмор, присутствие которого ощущалось очень странно, и еще, просто какой-то экстремальный сюрреалистический кошмар, который происходит в конце. Я никак не мог понять, как все это будет собрано воедино.

HR: Каков был твой опыт игры с таким динамичным человеком, как Уиллем, и было ли в нем что-то, что тебя удивило?

Роберт: Он такой забавный! Я всегда был его большим поклонником. Но ему нравится неожиданность; он пойдет туда, куда ты захочешь. Неважно, что ты ему преподносишь, он очень отзывчив и всегда удивляет. Он очень, очень живой в сцене и просто очень веселый. Эта роль в сценарии могла бы быть своего рода, там было так много физического доминирования, что я всегда представлял себе гиганта, который все время меня наказывает. И есть что-то в Уиллеме, есть что-то в его лице, что-то такое озорное, всегда есть что-то забавное в том, что он делает, независимо от того, насколько он жесток. Это сделало все гораздо более приятным.

HR: Такое ощущение, что эти два персонажа аллегорически находятся в чистилища. Что тематически тебе было интересно исследовать в сценарии?

Роберт: Мне всегда нравились фильмы, где ты не совсем уверен, кто главный герой. Мне всегда нравится неопределенный рассказчик, но это другой уровень, где вы даже не совсем уверены, кто этот рассказчик - мы внутри моей головы или мы внутри головы Уиллема? Есть сцены, действительно говорящие об этом, когда [мой персонаж становится] вдрызг пьян, и запутывается, является ли он самим собой или на самом деле персонажем Уиллема. Я думаю, что в этом есть что-то от чистилища - там определенно много от «В ожидании Годо», много очень похожего юмора. Я всегда смотрю на это так: есть два персонажа, оба ищут что-то фундаментальное, или ищут что-то в другом человеке, и просто попали на абсолютно худшего человека, чтобы получить это от него! Я вижу в Уиллеме доверенное лицо, отца, и хочу получить от него какое-то подтверждение, а он никогда не даст мне этого. Уиллем хочет попытаться закалить этого молодого новичка в стажировке; он хочет ввести его в ритуалы своей жизни, но он просто выбрал не того парня для проявления жестокости, потому что довольно легко ломается.

HR: Фильм кажется чем-то таким, что, могло бы быть сделано на заре кинематографа. Это было то, что ты знал изначально, или что-то, что ты обнаружил в процессе работы?

Роберт: Я так много думаю об этом соотношении сторон - это самая странная его часть. Все пытаются придумать что-то новое и сделать что-то с помощью компьютерной графики и делать все больше и больше, но если вы просто сделаете экран меньше, все скажут: «Вау, вот это странно». Я действительно не знал, на что это будет похоже, пока не просмотрел пару ежедневных газет. Но мне действительно нравится то, что происходит, особенно когда смотришь это на большом экране; это такой странный эффект, и это также влияет на исполнение. Когда делаешь крупный план, он так плотно прилегает к твоему лицу, и этого нельзя добиться с широкоэкранным соотношением сторон.

HR: В этом фильме было так много сюрреалистических сцен, но были ли какие-то особые, во время которых ты чувствовал себя наиболее уязвимым?

Роберт: Во время пьянок. Тот тип сценария,который мне всегда очень нравился, не имеет верхнего предела, до чего можно дойти - знаете, пить керосин, пока не перестанешь понимать, кто ты есть. В сценарии в действительности не говорится, как ты можешь играть, но я думаю, что некоторые вещи, как та сцена с Уиллемом, где я критикую его стряпню, а Роберт любит снимать эти длинные кадры, которые почти целиком составляют сцену, поэтому фильм, кажется, имеет это огромное крещендо. Это весело, потому что ты действительно понятия не имеешь, до чего он дойдет, а если еще и камера закрыта, то можно использовать всю площадку и сходить с ума, разбивать вещи и все такое.

HR: До сих пор главной темой была сцена самоудовлетворения [мастурбации]. Каково это - исполнять подобную сцену?

Роберт: Когда кто-то спрашивает меня о том, что происходит в фильме, мне нравится рассказывать такие вещи о самых экстремальных и причудливых моментах. Даже о том, что называется самоудовлетворением, я думаю, что самоудовлетворение должно быть нормой. (Смеется). Но я просто думаю, чем безумнее что-то, то это действительно смешно. Я помню, как смотрел его в первый раз, и думаю, что это была первая часть фильма, которую я видел - я только что видел этот маленький эпизод, и я просто подумал, что это было феноменально. Каждый отдельный фрагмент был снят в совершенно случайных точках фильма, поэтому я не мог себе представить, как это будет выглядеть все вместе: когда дерьмо брызнуло тебе в лицо, русалка, все эти ужасные образы, и я просто подумал, что это было довольно смешно. А раскованность, вот о чем ты думаешь, когда дрочишь? Это невероятно.

HR: Откуда ты взял свой акцент для «Маяка»?

Роберт: Это без преувеличения - никто мне не верит -но на мой слух, это очень специфический акцент штата Мэн, и если послушать людей из этих прибрежных районов штата Мэн, это действительно странный акцент, который пришел от моряков, в нем есть немного Ливерпульского. Это такая странная амальгама. Поэтому, когда ты это делаешь, это звучит как фальшивый акцент. Люди сказали бы: «Ты фальшивишь», а я бы ответил: «Да? А какой это акцент?» Там был один парень, рыбак, иногда он говорит очень сильно по-Бостонски, а в другое время это звучит совсем не похоже на Бостон. У нас было три человека из штата Мэн, которые слушали его и сказали: «Да», а я сказал: «Да! Я не сфальшивил!»

HR: Твой выбор действительно интересен тем, что ты всегда склоняешься к неординарным ролям, которые требуют от тебя полного бесстрашия, а затем ты подписываешься на роль Бэтмена, что требует от тебя быть бесстрашным совершенно по-новому. Что привлекло тебя в этой роли после того, как ты брался за множество небольших и более рискованных проектов?

Роберт: У меня было такое ощущение, что в этой роли что-то есть, я давно положил на нее глаз - даже не знаю почему. И потом, в самой этой роли есть что-то такое, что мне всегда нравилось. Есть одна часть меня, бунтарская часть меня, в которой мне действительно нравится делать маленький фильм и помогать ему найти зрителя, когда зрители не знают, хотят ли они его смотреть или нет. Но это еще и забавно - ощущать предвкушение, и сомнение или что-то еще от аудитории, это и вызывает во мне это бунтарство. Но есть кое-что еще: я действительно хотел сделать большую вещь, и есть что-то в Бэтмене, его мотивы в каждой версии истории всегда немного сомнительны. У него есть центральная предыстория о том, как были убиты его родители, это интересная часть истории, как родители были убиты во время ограбления, но затем ... происходит довольно большой скачок, к превращению в Бэтмена впоследствии, и это дает довольно много возможностей в том, что можно сделать с персонажем. И, кроме того, Бэтмен всегда очень крут.

HR: Ты работал над хриплым глубоким голосом? Как ты надеешься придать особый характер персонажу, которого раньше играли так много больших актеров?

Роберт: У нас есть пара идей. Я все еще заканчиваю фильм Криса Нолана, но я читаю много комиксов. Я и не знал, что было около ста тысяч комиксов о Бэтмене - это действительно удивительно - поэтому я читаю столько, сколько могу. Линия того, к чему приходит персонаж в комиксах, своего рода странная, есть сюжетная линия, которую можно проследить на всем протяжении, макро-сюжетная линия с момента появления персонажа в комиксах, которая немного отличается от фильма, и я думаю, что из этого можно довольно много извлечь.

HR: Что ты думаешь о Джокере Хоакина Феникса, когда он развернул новое направление для вселенной DC? Будет ли фильм о Бэтмене следовать этому тону и ощущению или пойдет в другом направлении?

Роберт: Хоакин - один из лучших действующих актеров. Он всегда великолепен во всем. Я всегда поражаюсь, когда люди удивляются, что он действительно великий, я думаю: «Он же Хоакин Феникс, а каким еще он мог быть?» Я думаю, что он был великолепен. А что касается тона и прочего, то это все вопросы [режиссера] Мэтта Ривза - это не в моей компетенции!

Интервью отредактировано для большего объема и ясности. Версия этой истории впервые появилась в январском отдельном номере журнала Hollywood Reporter.
 

  Перевод: Marishka, специально для only-r.com

Playlist: Роберт Паттинсон признается в любви к "Маяку"

Когда актеры замечают свою растущую популярность, они все меньше идут навстречу средствам массовой информации, которые, собственно, и создали эту популярность.
Они даже могут показаться чересчур сдержанными по отношению к прессе. Но иногда появляются звёзды, которые чувствуют себя все более комфортно под пристальным вниманием. Роберт Паттинсон, похоже - из последней категории.
Прошло десятилетие с момента выхода франшизы, создавшей ему имя, и сейчас Паттинсон, кажется, нашёл себя, и не в последнюю очередь об этом говорит тот факт, что последние шесть лет он провёл, занимаясь независимым кино. Я впервые заметил небольшое изменение, когда говорил с ним о "Хорошем времени" братьев Сэфди два года назад. Сейчас 33-летний мужчина испытывает головокружение, обсуждая свой последний фильм "Маяк".

В Паттинсоне есть внутренняя свобода и настоящий комфорт, который чуть более откровенен. Конечно, для записи разговоров и это описание несколько преувеличено, если рассматривать его выступление в драме под режиссурой Роберта Эггерса.

Уже один из самых признанных критиками фильмов года, "Маяк", также имел звездную кассу всего за две недели ограниченного выпуска.

Согласно сюжету, происходящему в 1800-х, Паттинсон играет в фильме молодого смотрителя маяка с загадочным прошлым, который в паре с седым ветераном, изображенным Уиллемом Дэфо, проводит четыре недели на отдаленном острове. По мере того, как проходят недели, две мужские личности сталкиваются, и персонаж Паттинсона начинает балансировать на краю безумия. Сила выступлений обоих мужчин выводит их к номинации на премию "Оскар".
В разгар выхода фильма в кинотеатрах и насыщенной наградной кампании Паттинсон снимается в секретном проекте Кристофера Нолана "Довод" в районе Лос-Анджелеса. На самом деле наше интервью было отложено из-за более продолжительной, чем ожидалось, съемки днем ранее на неделе. У Паттинсона не только есть этот весьма ожидаемый блокбастер, но и в очередной раз он рискует оказаться в мире интенсивных фан-баз, после того, как его выбрали на роль Брюса Уэйна в предстоящем "Бэтмене" Мэтта Ривза. Во время нашего разговора Паттинсон рассказал об уникальной детали сценария, о том, как окружающая среда повлияла на его персонаж, об успехе "Маяка" до сих пор, о "порыве", который он ожидает, когда встретит поклонников Бэтмена на будущих мероприятиях Comic -Con и многом другом.

Интервью часть 1

Playlist: Я говорил с Уиллемом на прошлой неделе,и он сказал мне, что он был в этом фильме после того, как прочитал первую страницу. Сколько страниц потребовалось тебе, чтобы пройти по сценарию и понять, что ты хочешь это сделать?

Роберт Паттинсон: Он прошел дальше первой страницы?

Playlist: это то, что он сказал

Роберт: Мне очень понравилось, но мне потребовалось немного времени, чтобы понять точно. Я имею в виду, разные интонации фильма, они не согласуются друг с другом. Я пытался выяснить, как это сработает? Вроде бы скверные комедийные элементы, и притом довольно серьезный этнографический документальный фильм о работе этого парня на маяке. Но есть так много мест о разных механизмах того, как работает свет, как работает печь, звук сигнала, и все эти разные вещи. А потом вдруг этот массовый поворот налево в конце, и просто совершенно сюрреалистический террор. И мне потребовалось немного времени, чтобы поработать над ним, но потом я просто подумал, что это так поразительно оригинально и всегда весело быть частью [что-то вроде] этого.

Playlist: Роберт внёс в свой сценарий экстремальные детали по сравнению с другими сценаристами?

Роберт: Да, это похоже на него, он был очень, очень подробен. Не знаю, как тебе это описать. Похоже на то, что в сценарии есть много сцен, когда [мой персонаж] толкает тачку через остров. А также загрузка угля и полировка латунных изделий. Много полировки латуни. [Смех]. И было что-то действительно интересное в повторении действий, что действительно интересно увидеть в сценарии. Но очень и очень сложно увидеть, как это будет работать в контексте реального кино. Как сцена, когда я спорю с Уиллемом о его стряпне. Когда вы видите меня и Уиллема, наши реплики только - это просто «что, что, что, что, что?» Но это продолжалось около двух страниц. И я подумал: «Подождите, это просто будут крупные планы взглядов друг на друга? Как будто просто рассекаешь туда - сюда?» В смысле, довольно сложно представить, как это будет выглядеть на самом деле. И есть версия этого фильма из того сценария, который похож на невероятный арт-хаус. И есть также версия, где это - просто невероятно сильный, жестокий, первобытный фильм. И - да, я уже должен был догадаться, что это должно было произойти примерно на полпути между ними.

Playlist: Кстати,о перевозке тачки по всему импровизированному острову, я знаю, что ты снимался в тяжелых фильмах в прошлом с точки зрения рабочей среды, таких, как "Затерянный город Z".
С точки зрения погоды и экстремальных метеорологических условий, было ли это самым трудным в твоей карьере или так все просто выглядит на экране?

Роберт: Нет, я имею в виду, что на "Маяке" это довольно суровая погода и все такое, но я думаю, что когда во всех сценах, персонажи в основном живут в тех же условиях, в которых мы жили, что это на самом деле помогает совсем немного. А также костюмы, мы переодевались для этих условий, так что это не было помехой.
Именно в сценарии все время была эта жестокая погода. Так что вы как бы психологически к этому подготовились. И то же самое в "Затерянном городе Z". Я продолжаю это говорить, я думаю, все это намного проще переносится в кино. Все, что не требует от вас действовать, делает это намного проще. А еще было что-то в этой стихии, когда я и Уиллем единственные люди в ней, и мы оба как раз под этой морозной, холодной дождевой машиной ночь за ночью,ночь за ночью. Хорошая ситуация.

Playlist: Вчера вечером я модерировал «Вопрос - ответ» с Робертом и Максом, и Роберт продолжал говорить, что если он не думает, что ты достаточно мокрый, он возьмет шланг и разбрызгивает его на тебя. Даже если бы я был самым терпеливым человеком и это была моя работа, если бы мой режиссер продолжал это делать, это могло бы меня немного раздражать.

Роберт: В смысле, это забавно. Это похоже на то, как реакция на эти экстремальные вещи позволяет сыграть более экстремально, и Роберт единственный из тех людей, с которыми я когда-либо работал, который никогда не говорит... Я никогда не снимался в таком фильме, где тебе никогда не говорят смягчить тон, никогда. Это провоцирует в тебе действительно какой-то первобытный инстинкт, когда тебе в лицо направлен пожарный шланг, и ты вроде как, не знаю, ты на самом деле бушуешь против этого. Это забавно.

Playlist: Помимо "Хорошего времени", я думаю, это, из-за отсутствия лучшего слова, самый "страстный" персонаж,который у тебя был? Может быть,это самое злое, что я видел у тебя на экране? По крайней мере, для нескольких сцен. Когда я спросил Роберта об этом, он подумал, что это потому, что раньше никто не предлагал тебе такую роль. Ты согласен с ним? Или ты чувствуешь, что нашел что-то в этом фильме?

Роберт: Я имею в виду, что это довольно необычная роль. В конце - есть пара монологов, когда есть два рода ключевых момента, когда персонаж настолько пьян, что не может отличить себя от того человека, с которым он разговаривает. Я такой: «ОК, так это уровень пьянства и он довольно высок».
И затем несколько последних сцен, когда он просто действительно реально сходит с ума, и они были настолько забавные и немного дикие, и ты просто знаешь, что тебе нужно почувствовать, как ты должен взбодриться для этого, и я не знаю,насколько. Я думаю, да, это просто часть на самом деле. Я имею в виду, есть очень мало сцен, где люди любят ярость в течение длительного периода времени. Но я думаю, что это одна из самых веселых вещей для игры. Я всегда был в некотором роде в поиске этого, но на самом деле это довольно редко можно найти.

Часть 2

Playlist: Фильм действительно редкий, во многих смыслах, и тем не менее так приятно смотреть, насколько хороши кассовые сборы. Не знаю, видели ли вы, но цифры просто фантастические. Даёт ли этот факт вам надежду на то, что в эпоху блокбастеров такие фильмы все же будут создаваться?

Роберт: Это невероятно. Я уже снялся в паре странных фильмов (смеётся). И этот фильм - действительно странный, и видеть потребность в них... Это великолепно. И можно надеяться на то, что это - предвестник того, как развивается киноиндустрия. Я всегда слежу за выходящими фильмами.
Я говорил с продюсером Дэвидом Крейном о фильмах, таких как «Existenz» (прим. перев: Фильм Дэвида Кроненберга 1999 года выпуска. В нем снялись будущие коллеги Роберта Дженнифер Джейсон Ли и Уиллем Дефо). Это и артхаусный фильм, и мэйнстрим, он был бы и для меня прекрасным, потому что это именно тот тип фильмов, которые бы я хотел снимать. Но видеть, как люди смотрят фильм и волноваться по этому поводу? Это странным образом и фильм - событие.

Playlist: Существует фанбаза A24. Они создали своего рода бренд, благодаря качеству своих фильмов. Их очень хорошо принимают.

Роберт: Да, влияние А24 на индустрию невероятно. Я помню свой разговор со многими несколько лет назад, когда утверждалось, что фильмы со средним бюджетом исчезнут, вся индустрия на пороге краха, и будущее за телевидением. И именно A24 появилась пару лет тому назад и практически заново создала рынок, и даже не восстановила тот же самый рынок, а создала совершенно иной. И он снова привлёк людей в кинотеатры.

Playlist: И они привлекли молодежь в театры.

Роберт: Да, стопроцентно.

Playlist: Я вчера спросил Роберта (Эггерса) о том, что видит ваш герой Уинслоу? Знал ли он и Макс (прим.перев: Макс Эггерс, брат Роберта и соавтор), что он видит? И он ответил: «Да, мы знаем». И тогда я спросил, а знали ли Роберт (Паттинсон) и Уиллем, что видел Уинслоу и герой Уиллема Уэйк? И они ответили: «Нет».

Роберт: Потому что они смотрят на свет (смеётся).

Playlist: А вам хотелось знать?

Роберт: Это не имеет значения. Все, что нужно знать - чего хочет ваш персонаж. И ты хочешь этого, сильно. Помню, в сценарии было описание того, как эпизод должен ощущаться. Ощущение сменялось от приятного к пугающему, и все равно было настолько сложно снимать, потому что площадка настолько мала, и я с трудом помещался на ней. Двое парней держали меня за ноги, иначе я бы рухнул с лестницы (смеётся).

Playlist: Мне кажется, это один из моментов в вашей карьере, когда вы снимаетесь в крупнобюджетном фильме, одновременно продвигая другой и участвуя в наградном сезоне, и все это кардинально отличается от обычного релиза. Является ли возможность делать все это по выходным приятной сменой обстановки от ежедневных съёмок в «Доводе» у Нолана, или все намного серьезнее, чем звучит?

Роберт: Это ошеломляюще, но так прекрасно.
Мне так нравится, как зрители принимают фильм. Я лучшего и не желал. И это наполняет меня волнением при мысли о том, что ещё станет возможно. И о том, что все это принесло немного кассы. И я стараюсь продвигать фильм как можно больше, чтобы его посмотрело как можно больше зрителей, и потому, что будет и другой материал. Я в восторге от того, что создаются экспериментальные фильмы, и что продюсеры вкладывают в них деньги. Это прекрасная ситуация.

Playlist: Послушайте, я знаю, что вы близки к началу съёмок «Бэтмена». Вам задали уже миллион вопросов на эту тему. Но я был в зале H на Комик-коне в Сан-Диего, когда вы появились там в составе «Сумерек». И я никогда не слышал такого крика, как тогда, когда вы появились на сцене. Это было ошеломительно. И я подумал: «Я не думаю, что Кристен или Роберт, или кто-то ещё из этих ребят когда-либо ещё раз захочет даже близко подойти к подобной сумасшедшей франшизе, полной фанатов». Но вы снова делаете это с «Бэтменом». Что заставляет вас опять ввязываться во франшизу? Мысль о том, что вам сейчас удобнее с самим собой и вы знаете, как справиться с этим? Потому что послушайте, вас же отправят куда-нибудь в Бразилию и там будут три тысячи человек в одном помещении, вопящие от волнения. Как вы смотрите на это по сравнению с прошлым?

Роберт: Все это было ошеломляюще. Был какой-то драйв в этом. Я помню, что не ожидал подобного, как тогда на комик-коне. Но было обалденно. Я имею в виду... сидишь там, как какой-то проповедник, что ли. Помню ещё стадион в Мюнхене с тридцатью тысячами человек. Но я могу и абстрагироваться от этого. Это не влияет ни на мою жизнь, ни на мои мысли. Единственное, что меня волнует, это то, что люди начинают одобрять все это ещё до того, как я начал что-либо делать. Есть большой шанс, что меня ещё уволят (смеётся). Прямо с самого начала.

И представьте, как он смеялся, когда мы заявили, что уверены в том, что Паттинсон шутил в своей последней фразе о «Бэтмене».
 

За перевод спасибо: Часть 1: Camille Часть 2: irina_vingurt only-r.com

Специально для http://vyruchajkomnata.ru/ , официальной группы Вконтакте Кристен Стюарт/Роберт Паттинсон.Vyruchajkomnata(подписываемся на группу) и Твиттера @Vyruchajkomnata. Полное или частичное копирование информации разрешается после согласования с администрацией и с указанием активной ссылки на сайт.